Граф Монте Кристо 1 часть

'Sire, you are deceived as to the feeling in France, as to the opinions of the towns, and the prejudices of the army; he whom in Paris you call the Corsican ogre, who at Nevers is styled the usurper, is already saluted as Bonaparte at Lyons, and emperor at Grenoble.	"Ваше величество, вас обманывают относительно состояния Франции, настроения городов, духа армии; тот, кого в Париже вы называете корсиканским людоедом, кого еще зовут узурпатором в Невере, именуется уже Бонапартом в Лионе и императором в Гренобле.
You think he is tracked, pursued, captured; he is advancing as rapidly as his own eagles.	Вы считаете, что его преследуют, гонят, что он бежит; а он летит, как орел, которого он нам возвращает.
The soldiers you believe to be dying with hunger, worn out with fatigue, ready to desert, gather like atoms of snow about the rolling ball as it hastens onward.	Вы считаете, что его войско умирает с голоду, истощено походом, готово разбежаться; оно растет, как снежный ком.
Sire, go, leave France to its real master, to him who acquired it, not by purchase, but by right of conquest; go, sire, not that you incur any risk, for your adversary is powerful enough to show you mercy, but because it would be humiliating for a grandson of Saint Louis to owe his life to the man of Arcola, Marengo, Austerlitz.'	Ваше величество, уезжайте, оставьте Францию ее истинному владыке, тому, кто не купил ее, а завоевал; уезжайте, не потому, чтобы вам грозила опасность: ваш противник достаточно силен, чтобы проявить милость, а потому, что потомку Людовика Святого унизительно быть обязанным жизнью победителю Арколи, Маренго и Аустерлица".
Tell him this, Gerard; or, rather, tell him nothing. Keep your journey a secret; do not boast of what you have come to Paris to do, or have done; return with all speed; enter Marseilles at night, and your house by the back-door, and there remain, quiet, submissive, secret, and, above all, inoffensive; for this time, I swear to you, we shall act like powerful men who know their enemies.	Скажи все это королю, Жерар, или, лучше, не говори ему ничего, скрой от всех, что ты был в Париже, не говори, зачем сюда ездил и что здесь делал: найми лошадей, и если сюда ты скакал, то обратно лети; вернись в Марсель ночью; войди в свой дом с заднего крыльца и сиди там тихо, скромно, никуда не показываясь, а главное - сиди смирно, потому что на этот раз, клянусь тебе, мы будем действовать, как люди сильные, знающие своих врагов.
Go, my son-go, my dear Gerard, and by your obedience to my paternal orders, or, if you prefer it, friendly counsels, we will keep you in your place.	Уезжайте, сын мой, уезжайте, и в награду за послушание отцовскому велению, или, если вам угодно, за уважение к советам друга, мы сохраним за вами ваше место.
This will be," added Noirtier, with a smile, "one means by which you may a second time save me, if the political balance should some day take another turn, and cast you aloft while hurling me down.	Это позволит вам, - добавил Нуартье с улыбкой, -спасти меня в другой раз, если когда-нибудь на политических качелях вы окажетесь наверху, а я внизу.
Adieu, my dear Gerard, and at your next journey alight at my door."	Прощайте, Жерар; в следующий приезд остановитесь у меня.
Noirtier left the room when he had finished, with the same calmness that had characterized him during the whole of this remarkable and trying conversation.	И Нуартье вышел с тем спокойствием, которое ни на минуту не покидало его во все продолжение этого нелегкого разговора.
Villefort, pale and agitated, ran to the window, put aside the curtain, and saw him pass, cool and collected, by two or three ill-looking men at the corner of the street, who were there, perhaps, to arrest a man with black whiskers, and a blue frock-coat, and hat with broad brim.	Вильфор, бледный и встревоженный, подбежал к окну и, раздвинув занавески, увидел, как отец его невозмутимо прошел мимо двух-трех подозрительных личностей, стоявших на улице, вероятно, для того, чтобы задержать человека с черными бакенбардами, в синем сюртуке и в широкополой шляпе.