Граф Монте Кристо 2 часть

When he reached the wicket of the Louvre, he turned to the left, galloped across the Carrousel, passed through the Rue Saint-Roch, and, issuing from the Rue de la Michodiere, he arrived at M. Danglars' door just at the same time that Villefort's landau, after having deposited him and his wife at the Faubourg St. Honore, stopped to leave the baroness at her own house.	У ворот Лувра он повернул налево, рысью пересек Карусельную площадь, направился по улице Сен-Рок, повернул на улицу Мишодьер и подъехал к дому Данглара как раз в ту минуту, когда ландо Вильфора, завезя его самого с женой в предместье Сент-Оноре, доставило домой баронессу.
Debray, with the air of a man familiar with the house, entered first into the court, threw his bridle into the hands of a footman, and returned to the door to receive Madame Danglars, to whom he offered his arm, to conduct her to her apartments.	Дебрэ, как свой человек в доме, первый въехал во двор, бросил поводья лакею, а сам вернулся к экипажу, помог г-же Данглар сойти и взял ее под руку, чтобы проводить в комнаты.
The gate once closed, and Debray and the baroness alone in the court, he asked,-"What was the matter with you, Hermine? and why were you so affected at that story, or rather fable, which the count related?"	Как только ворота закрылись и баронесса вместе с Дебрэ очутились во дворе, он сказал: - Что с вами, Эрмина? Почему вам стало дурно, когда граф рассказывал эту историю, или, вернее, эту сказку?
"Because I have been in such shocking spirits all the evening, my friend," said the baroness.	- Потому, что я вообще отвратительно себя чувствовала сегодня, мой друг, - ответила баронесса.
"No, Hermine," replied Debray; "you cannot make me believe that; on the contrary, you were in excellent spirits when you arrived at the count's.	- Да нет же, Эрмина, - возразил Дебрэ, - я никогда этому не поверю. Наоборот, вы были прекрасно настроены, когда приехали к графу.
M. Danglars was disagreeable, certainly, but I know how much you care for his ill-humor.	Правда, господин Данглар был немного не в духе; но я ведь знаю, как мало вы обращаете внимания на его дурное настроение.
Some one has vexed you; I will allow no one to annoy you."	Кто-то вас расстроил. Расскажите мне, в чем дело, вы же знаете, я не потерплю, чтобы вас обидели.
"You are deceived, Lucien, I assure you," replied Madame Danglars; "and what I have told you is really the case, added to the ill-humor you remarked, but which I did not think it worth while to allude to."	- Уверяю вас, Люсьен, вы ошибаетесь, - сказала г-жа Данглар, - все дело просто в самочувствии, как я вам сказала, да еще в дурном настроении, которое вы заметили и о котором я не считала нужным вам говорить.
It was evident that Madame Danglars was suffering from that nervous irritability which women frequently cannot account for even to themselves; or that, as Debray had guessed, she had experienced some secret agitation that she would not acknowledge to any one.	Было очевидно, что г-жа Данглар находится во власти того нервного возбуждения, в котором женщины часто сами не отдают себе отчета, или же что она, как угадал Дебрэ, испытала какое-нибудь скрытое потрясение, в котором не хотела никому сознаться.
Being a man who knew that the former of these symptoms was one of the inherent penalties of womanhood, he did not then press his inquiries, but waited for a more appropriate opportunity when he should again interrogate her, or receive an avowal proprio motu.	Дебрэ, привыкший считаться с беспричинной нервозностью, как с одним из элементов женской натуры, перестал настаивать и решил ждать благоприятной минуты, когда можно будет снова задать этот вопрос или когда ей самой вздумается признаться.
At the door of her apartment the baroness met Mademoiselle Cornelie, her confidential maid.	У дверей своей спальни баронесса встретила мадемуазель Корнели, свою доверенную камеристку.