Граф Монте Кристо 2 часть

Occasionally he shuddered; he thought of the moment when, from the top of that wall, he should protect the descent of his dear Valentine, pressing in his arms for the first time her of whom he had yet only kissed the delicate hand.	Временами Морреля охватывала дрожь; он думал о минуте, когда будет помогать Валентине перебираться через ограду и почувствует в своих объятиях беспомощную и трепещущую, ту, кому он доныне разве только пожимал руку или целовал кончики пальцев.
When the afternoon arrived and he felt that the hour was drawing near, he wished for solitude, his agitation was extreme; a simple question from a friend would have irritated him.	Но когда миновал полдень, когда Моррель почувствовал, что близок назначенный час, ему захотелось быть одному.
He shut himself in his room, and tried to read, but his eye glanced over the page without understanding a word, and he threw away the book, and for the second time sat down to sketch his plan, the ladders and the fence.	Кровь его кипела, любой вопрос, голос друга раздражал бы его; он заперся у себя в комнате, пытаясь читать; но глаза его скользили по строкам, не видя их; он кончил тем, что отшвырнул книгу и вновь принялся обдумывать подробности побега.
At length the hour drew near.	Назначенный час приближался.
Never did a man deeply in love allow the clocks to go on peacefully. Morrel tormented his so effectually that they struck eight at half-past six.	Еще не бывало случая, чтобы влюбленный предоставил часовым стрелкам мирно идти своим путем; Моррель так неистово теребил свои часы, что в конце концов они в шесть часов вечера показали половину девятого.
He then said, "It is time to start; the signature was indeed fixed to take place at nine o'clock, but perhaps Valentine will not wait for that."	Тогда он сказал себе, что пора ехать; хотя подписание договора и назначено в девять, но, по всей вероятности, Валентина не станет дожидаться этого бесполезного акта.
Consequently, Morrel, having left the Rue Meslay at half-past eight by his timepiece, entered the clover-field while the clock of Saint-Phillippe du Roule was striking eight.	Итак, выехав, по своим часам, ровно в половине девятого с улицы Меле, Моррель вошел в свой огород в ту минуту, когда часы на церкви Филиппа Рульского били восемь.
The horse and cabriolet were concealed behind a small ruin, where Morrel had often waited.	Лошадь и кабриолет он спрятал за развалившуюся лачугу, в которой обычно скрывался сам.
The night gradually drew on, and the foliage in the garden assumed a deeper hue.	Мало-помалу стало смеркаться, и густая листва в саду слилась в огромные черные глыбы.
Then Morrel came out from his hiding-place with a beating heart, and looked through the small opening in the gate; there was yet no one to be seen.	Тогда Моррель вышел из своего убежища и с бьющимся сердцем взглянул через решетку; в саду еще никого не было.
The clock struck half-past eight, and still another half-hour was passed in waiting, while Morrel walked to and fro, and gazed more and more frequently through the opening.	Пробило половину девятого. В ожидании прошло еще полчаса. Моррель ходил взад и вперед вдоль ограды и все чаще поглядывал в щель между досками.
The garden became darker still, but in the darkness he looked in vain for the white dress, and in the silence he vainly listened for the sound of footsteps.	В саду становилось все темнее; но напрасно искал он во тьме белое платье, напрасно ждал, не послышатся ли в тишине шаги.
The house, which was discernible through the trees, remained in darkness, and gave no indication that so important an event as the signature of a marriage-contract was going on.	Видневшийся за деревьями дом продолжал оставаться неосвещенным, и ничто не указывало, что здесь должно совершиться столь важное событие, как подписание брачного договора.