Грандиозная заря

— А представь, если они знакомы? Вот был бы прикол!

— Представляю, — повторила Титания, задумавшись над тем, что реальная жизнь часто складывается более неправдоподобно, чем её книжные подделки.

Нин смяла обёртку и бросила в печь. Фольга вспыхнула и мгновенно растаяла, окрасив пламя в странный зеленоватый оттенок, напоминавший северное сияние.

Титания закрыла дверцу печки. Посмотрела на Нин.

— Я продолжаю?

Глава 11 1975

В начале лета 1975 года мне исполнялось десять лет.

Упорная и талантливая, Роз-Эме наконец получила продвижение по службе и начала работать в редакции каталога. Вероятнее всего, и зарплата у неё тоже выросла, но главное — обязанностей стало гораздо больше. Она уходила из дома рано, а возвращалась поздно. Думаю, ей это очень нравилось.

В те дни, когда она не работала, Роз-Эме ставила лежак между рядами живой изгороди за домом и там, укрытая от посторонних взглядов, намазывалась маслом из таитянской гардении и загорала голышом, почитывая «Женщину в современном мире» или «Потерянную честь Катарины Блюм»[7].

За три года шёл уже второй энергетический кризис. Цены на топливо росли, французов призывали экономнее расходовать бензин, а президент Жискар д’Эстен столкнулся с проблемой безработицы.

В своём медицинском кабинете в глубокой провинции Вадим продолжал как ни в чём не бывало лечить крапивницу, радикулит, обострение подагры и вросший ноготь. А в тот год во Франции были узаконены аборты, умер Майк Брант[8], закончилась война во Вьетнаме и началась гражданская война в Ливане.

Времена менялись.

И я менялась вместе с ними. Волосы мои отросли уже до плеч, черты лица удлинились, груди по-прежнему не было, но почему-то в футбол играть мне больше не хотелось.

С тех пор как закончился учебный год, я не знала, чем себя занять. Одни мои подружки уехали с родителями на каникулы с палатками, другие помогали косить на семейной ферме. Стояла жара, у меня не было ни компьютера, ни видеоигр (их тогда вообще не существовало); что же мне оставалось делать? Смотреть телевизор? Да, конечно. Но летняя программа была не самая увлекательная для девочки моего возраста, поэтому трёх имевшихся в наличии каналов мне надолго не хватало.

В итоге я, конечно же, читала. Коллекцию «Розовой библиотеки»[9], а ещё — «Остров сокровищ», «Чарли и шоколадную фабрику»[10], «Вокруг света за восемьдесят дней» и комиксы про Тинтина… А в оставшееся время слонялась со своей хандрой из комнаты в комнату.

Дом доктора был огромный. Три уровня, не меньше шести спален и уж не знаю сколько ванных комнат. На первом этаже находились медицинский кабинет, приёмная, комната ожидания для пациентов, гардеробная, большая гостиная и дальше — территория Лулу: кухня, подсобка и кладовая. Все этажи соединяла между собой каменная лестница. На третьем она упиралась в люк чердака, а внизу — в подвал. Только через подвал, и никак иначе, можно было попасть в башню-пристройку.

Однажды утром, проснувшись раньше обычного, я застала Вадима, поднимавшегося из подвала. Он был весь мокрый и цветом лица напоминал помидор. При виде меня он подпрыгнул, будто я застигла его на месте преступления, схватился за сердце, выдохнул и только после этого смог наконец улыбнуться.

— Уф, Консо, как хорошо, что у меня нет проблем с сердцем!

Я спросила, почему он так вспотел, и доктор мотнул головой в сторону подвала:

— Это мой секрет, юная мадемуазель! И чтобы его раскрыть, требуется отвага. Придётся спуститься, в кромешной темноте пройти через весь подвал и подняться с другой стороны.

В подтверждение своих слов Вадим два раза нажал на выключатель, но свет не зажёгся.

— Электричество не работает, — объяснил он.

Он распахнул передо мной дверь подвала.

— Ну как? Хочешь посмотреть?

Я взглянула на ступеньки, исчезавшие в темноте. После «Великолепной пятёрки и тайны золотых статуй»[11] я не очень-то доверяла мрачным и сырым помещениям.

— Нет, спасибо… я… лучше пойду позавтракаю, — ответила я, отступая в сторону кухни.

Вадим со смехом закрыл дверь, но моё любопытство, конечно, было разбужено. Поэтому, едва проглотив бутерброды, я отправилась искать Окто.

Он был у себя в комнате, валялся в пижаме на мягком пуфике, прижав к уху приёмник, и искал среди потрескивания радиоволн какую-нибудь музыку.

— Мы начинаем расследование! — с порога объявила я. — Ты будешь Диком, а я — Джордж. Как в «Великолепной пятёрке»!

(По моему совету, хотя ему и было всего пять с половиной, Окто уже прочёл несколько книг из этой серии. Я даже заставила его написать краткое содержание и выполнить по тексту упражнение с пропущенными словами, которое сама составила.)

— Ладно, — протянул он со вздохом. — Всё равно ни одна станция не ловится.

Он с досадой поставил приёмник и заметил:

— Если мы играем в «Великолепную пятёрку», нам нужен Тимоти.

— Точно, — улыбнулась я.

И мы воскликнули в один голос:

— Пилюля!

Спаниель, как водится, околачивался на кухне в надежде стянуть бифштекс, если Лулу зазевается и отвернётся от стола. Мы приманили его несколькими кусочками сахара, и пёс добежал с нами до подвальной двери.