Грандиозная заря

— И как называется наше расследование? — поинтересовался Окто, вдруг осознав, что дело принимает серьёзный оборот.

— «Тайна тёмной башни», — быстро придумала я.

Ключ повернулся в замке, и дверь подвала со скрипом распахнулась (по крайней мере, я думаю, что без скрипа там не обошлось).

Окто с опаской заглянул в темноту.

— Может, сначала сходим за Орионом? — предложил он. — Он мог бы сыграть роль Джулиана. Или даже… Энн?

Оценив зияющую пустоту лестничного проёма, я сочла эту идею блестящей.

— Можно было бы заодно захватить фонарик, — сказал Окто, делая шаг назад.

— И перочинный нож! — добавила я, вспомнив, что нож всегда может пригодиться, особенно если придётся давать отпор чудовищам.

Я снова заперла дверь, мы оставили Пилюлю стеречь вход, а сами бросились на второй этаж.

— Орион! — звал Окто, пока мы поднимались по лестнице. — Орион!

Когда дома бывала мать, наш странный братец ходил, уцепившись за её юбку. В остальное время он сидел на полу и играл сам с собой. Разбрасывал вокруг предметы (целые галактики вещей, огромные груды того и сего) и организовывал их по системе, известной ему одному. Он как будто создавал проекцию того бардака, который творился у него в голове. И, разбираясь с ним, надеялся навести порядок в собственных мыслях.

В тот день он вывалил на пол тысячу элементов пазла, содержимое ящика с кубиками и все свои стеклянные шарики, а поверх насыпал пакет макарон-ракушек, утащенный из кухни. Орион играл в войну: размахивая руками, руководил армией солдат, расставленных по четырём углам: это были пластмассовые индейцы, которые доставались нам в пакетиках с сюрпризом, два плюшевых кролика, погрызенный Пилюлей Снупи и моя гипсовая фигурка Зорро — я чуть с ума не сошла, пока выковыривала её из формы.

— Орион! Пошли! — крикнул Окто с порога: в комнату мы войти не решились — боялись что-нибудь сломать. — У нас расследование!

Брат в ответ сначала затарахтел, потом заскрежетал, а под конец изобразил взрыв. Др-р-р-р-р, вж-жи-и-и, бабах! Он посмотрел на нас и улыбнулся с загадочным видом, не двинувшись с места.

— Он не хочет с нами играть, — перевёл Окто.

И тут же добавил:

— Ну и пусть! Значит, устроим расследование в другой раз!

— Испугался! — процедила я сквозь зубы. — Тебе просто слабо́ спуститься в подвал!

— А вот и нет!

— А вот и да! Трус! Боишься темноты!

— Неправда!

— Трус, трус, трус! — распевала я самым противным голосом, на который была способна.

— Неправда! Неправда! — вопил Окто.

— А ты докажи! — крикнула я.

Мой бедный брат обиженно нахмурился, замахнулся на меня кулаком и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пулей бросился вниз по лестнице.

Когда я добежала до первого этажа, дверь в подвал была распахнута, и Окто уже поглотили тёмные недра подземелья. Пилюля с растерянным видом дожидался меня.

— Что же ты, Тимоти? — проворчала я. — Отпустил его туда одного?

Спаниель виновато застучал хвостом. Я схватила его за ошейник, проворчав:

— Да ладно тебе!

Подтолкнув Пилюлю в темноту, я побежала следом; сердце у меня при этом колотилось с такой силой, что даже уши закладывало.

— Окто? — позвала я, оказавшись внизу.

Ответа не последовало. Я вцепилась в ошейник. Мне казалось, будто я ослепла. Но постепенно глаза привыкли к темноте, и стали проявляться очертания предметов.

— Вперёд, Тимоти! Давай!

Пёс потащил меня среди стеллажей, старых матрасов, стопок газет, и наконец мы прошли через весь подвал, так и не встретив ни одного монстра.

С лестницы на другой стороне подвала в помещение проникал слабый свет.

Какую тайну предстояло нам обнаружить в этой башне? Честно говоря, уже не помню, на что я рассчитывала, но, начитавшись приключенческих романов, я, вероятно, представляла себе сундук с золотыми монетами? Или старого пирата-отшельника?

Чего я никак не ожидала, так это встретиться с настоящим призраком.

— Кто это? — спросил Окто, когда разглядел меня в темноте. — Ты его знаешь?

Брат стоял в центре круглого помещения, уходившего метров на двадцать вверх, и указывал на три огромные картины, прикреплённые к деревянным балкам и тихонько покачивавшиеся у нас над головами. Каждое полотно представляло собой портрет одного и того же улыбавшегося мальчика.

— Не знаю, — сказала я, рассматривая лицо на портретах.

Окто бросил на меня разочарованный взгляд.

— Это и есть тайна тёмной башни?

Я пожала плечами и внимательно огляделась. Пол был усеян каплями краски. Казалось, давным-давно здесь прошёл праздник, после которого тысячи конфетти окаменели, прилипнув к полу. Я увидела шкаф и большой стол, уставленный ржавыми банками с кистями. У одной из балок стояло несколько велосипедов.

Пилюля, осторожно принюхиваясь, подошёл к шкафчику и вдруг заскулил. Мы с Окто переглянулись. Возможно, настоящая тайна там? В шкафу?

Я открыла дверцу.

— Ну? Что? — спросил Окто, остававшийся на безопасном расстоянии и готовый, если понадобится, немедленно удрать.

— Одежда, — ответила я.

— И всё?

— Да.

Я оглядела стопки аккуратно выглаженных вещей.

— По-моему, это одежда мальчика, — сказала я.

— Того, с картины?