Грандиозная заря

Доктор Борд высвободил раненого из моих объятий и осмотрел. Бедный братишка! Он не плакал, просто сильно побледнел и не понимал, что произошло.

— Ну что ж, мой дорогой, придётся наложить несколько швов, — объявил Вадим.

Кухарка помогла доктору отнести Ориона в медицинский кабинет и ассистировала при наложении швов.

Я ждала снаружи, ни жива ни мертва. Этот несчастный камень напомнил мне день пожара. Сколько всяких бед валится на голову Ориона! Мне захотелось позвонить Роз-Эме и рассказать, что случилось в её отсутствие, чтобы она немедленно вернулась. Но в то время людей нельзя было достать в любом месте и в любое время. Приходилось мириться с тем, что человек может быть недоступен, даже если это твоя родная мать.

Мы ждали целую вечность. Наконец Вадим появился, он нёс Ориона на плечах. Щёки у брата были залиты слезами, а бровь закрывала повязка.

— Операция прошла успешно! — сообщил доктор. — Четыре шва. Ваш брат проявил себя настоящим героем, можете его поздравить!

Окто от всего сердца захлопал в ладоши, а я подошла к Вадиму, встала у ног Ориона и, опустив голову, ещё несколько раз попросила прощения.

— Всё позади, — улыбнулся мне Вадим. — Я знаю, ты не нарочно. А заодно могу констатировать, что ты до сих пор не потеряла свой знаменитый удар!

С Орионом на плечах он спустился по ступенькам крыльца.

— А теперь, дорогие дети, я всё-таки отведу вас кое-куда и раскрою свою тайну. То, что вашей маме пришлось в последний момент уехать, не должно нарушить нашу программу.

Он повернулся ко мне и Окто.

— Идём?

Мы молча двинулись за ним к западному крылу дома. У башни густо росла сорная трава, высоченная, с меня ростом. За ней обнаружилась дверь. Вадим опустил Ориона и достал из кармана связку ключей.

— Пять лет назад я закрыл этот выход, — сказал он, отыскивая замок среди паутины.

Дверь рывками открылась, и мы вошли в круглое помещение. Теперь, когда оно наполнилось потоком вечернего света, пол, мебель и картины окрасились в цвет мёда, мягкий и спокойный.

Вадим набрал воздуха и поднял глаза на портреты.

— Жак, разреши тебе представить Консолату, Октября и Ориона. Дети, это мой сын — Жак.

Мы почувствовали себя неловко и несколько секунд стояли молча, будто ждали, что мальчик с портрета ответит. Орион, который видел его впервые, внимательно разглядывал незнакомое лицо.

— Чк-чк, — сказал он. — Крак, бум-м!

Окто, как обычно, хотел перевести, но Вадим жестом остановил его — в этом не было необходимости.

— Кап-кап, — добавил Орион, указывая на свою щёку.

Вадим улыбнулся ему.

— Да, ты прав. Мне было очень грустно. Но слезами горю не поможешь, — объявил он. — Вот почему я решил…

Не закончив фразы, он двинулся к велосипедам, которые стояли у балки. Он взял один, большой, красного цвета, и выкатил его на середину комнаты.

— Консо, не подержишь минутку?

Я ухватилась за руль двумя руками. Вадим нагнулся, чтобы достать что-то из-за досок. Седло доходило мне почти до подбородка. Впереди на руле я заметила маленькую металлическую табличку. На ней было название велосипеда и эмблема — женщина в соломенной шляпке.

— Это женский велосипед? — спросила я.

— Нет, мой, — сказал Вадим. — И не просто велосипед! Да будет вам известно, что с его помощью я покорил гору Ванту!

С этими словами он разогнулся, держа в руках какой-то любопытный предмет: что-то вроде рамки с палками-валиками, напоминающими скалки для раскатывания теста.

Он положил штуковину на пол.

— Что это? — спросил Окто, подходя поближе.

— Сейчас увидишь.

Вадим приподнял велосипед и установил на рамку так, чтобы колёса оказались в центре скалок.

— Не отходи, Консо, понадобится твоя помощь.

Вадим, оперевшись на меня, перекинул ногу через раму велосипеда. Лёгким движением он скользнул мысками туфель в особые ремешки и, едва опустившись на седло, резко отпустил моё плечо и начал крутить педали. Скалки пришли в движение и с металлическим свистом стали вращаться. Вадим засиял от восторга и радостно закричал. Он как сумасшедший крутил педали, будто ехал всё быстрее и быстрее. Выглядело это довольно странно, ведь на самом деле он оставался на месте.

Доктор практически лёг на руль.

— Дети, я снова тренируюсь! — воскликнул он. — Жизнь продолжается!

— И-и-и-хи-и! — закричал Орион — вид у него был такой же счастливый, как у Вадима.

Он стал носиться по комнате, забыв и про повязку на лбу, и про наложенные швы.

Я отступила на пару шагов назад. Меня поразило единство, возникшее между доктором и большим красным велосипедом. Я наблюдала за сценой, которая разыгрывалась под портретами погибшего мальчика. Мне представлялось, что она может оказаться очень важной и, возможно, пригодится для моего будущего романа.

Вадим окрикнул меня, повысив голос, чтобы перекричать шум устройства:

— Ну, инспектор Консо? Теперь поняла? Поняла, почему я был такой мокрый с утра?

Доктор запыхался от усилий, но всё равно выглядел сейчас таким молодым, каким я его ещё никогда не видела. Глаза сияли, как у мальчишки, и даже усы больше не казались мне нелепыми.

— Поняла! — крикнула я, показывая большой палец. — Загадка решена!