Грандиозная заря

Окто стоял рядом со мной совершенно ошарашенный. Он следил взглядом за Орионом, который продолжал скакать вокруг и иногда издавал крик, похожий на слово, которое я не могла разобрать. Что-то вроде: «Ильет! Ильет!»

— Ты слышишь, что он говорит? — спросил Окто.

Я пожала плечами. Странности Ориона меня давно не удивляли. Но Окто настаивал:

— Послушай! Внимательно послушай!

Я прислушалась.

— Ильет? — повторила я за Орионом.

— Да! — сказал Окто.

И громко прочитал по буквам:

— Э-Л-Ь-Е-Т-Т!

Я опять посмотрела на него прищуренными глазами из ковбойского фильма. Что за «Э-Л-Ь-Е-Т-Т»?

— Вадим! — Окто вдруг бросился к велосипеду.

Доктор от неожиданности завалился набок. Переднее колесо слетело со скалки, Вадим изо всех сил вцепился в руль и в последнюю секунду успел поймать равновесие.

— Господи боже, Окто! — выкрикнул он. — Больше так никогда не делай!

— Это всё Орион! — стал защищаться Окто.

Он указал пальцем на раму велосипеда — точнее, на маленькую табличку, которую я тоже заметила. Табличку с изображением женщины в соломенной шляпке и надписью из шести букв…

— «Эльетт».

Осознав грандиозность этого открытия, Вадим бросил педали. Он с акробатической ловкостью соскочил с седла и снял велосипед с импровизированной беговой дорожки.

В помещении стало очень тихо, и все взгляды устремились на Ориона, который продолжал кружить по комнате, распевая: «Эльетт, Эльетт!»

— Он умеет читать? — спросил Окто.

Я почувствовала, как по всему телу растеклось тепло, и схватила Окто за руку, а Вадим вытер рукавом мокрый лоб.

— Ну-ка, молодой человек… — произнёс он. — Какие ещё таланты ты от нас скрываешь?

Он остановил Ориона, схватил его за плечи и потрогал повязку.

— Не болит?

Орион улыбнулся доктору и отчётливо произнёс:

— Велосипед. Эльетт.

Я не знала, что делать: рыдать или смеяться.

Вадим, ошарашенный, сидел перед Орионом на корточках. Он походил на паломника, преклонившего колена перед чудом. В итоге доктор расплакался — или рассмеялся, невозможно было понять.

Окто поднялся на цыпочки и шепнул мне на ухо:

— Думаешь, это из-за твоего булыжника?

Глава 12 Суббота 1:00

Титания вытянула ноги. Она чувствовала себя совершенно разбитой. Сейчас поспать бы часок-другой… Она взглянула на экран телефона и покачала головой. Ещё столько всего нужно рассказать! На сон времени нет; придётся не спать вовсе.

— Ты, кажется, видела в буфете пачку кофе? — спросила она Нин.

— Да, отличная мысль! — воскликнула девушка, тоже потягиваясь.

Титания рылась в шкафчиках в поисках фильтра для кофе, а Нин задумчиво споласкивала под краном кофеварку.

— Так это что, правда из-за твоего булыжника?

— Конечно нет, зайчонок! Но очень здорово совпало!

— И Орион заговорил? Вот так, просто — раз! — и заговорил?

— Точь-в-точь как я тебе рассказала. Раз, и заговорил.

Нин вытерла кофеварку и посмотрела на мать с недоверием. Как разобрать, где правда, а где вымысел, когда имеешь дело с писателем? И уж тем более когда речь идёт о воспоминаниях детства?

— Что такое? — спросила Титания, почувствовав тяжёлый взгляд дочери. — Не веришь?

— Как-то слишком складно, тебе не кажется?

— Орион сам это подтвердит, когда приедет. Не веришь мне — спроси у него.

Титания встряхнула пачку с кофе.

— Тебе крепкий?

Нин нахмурилась. Крепкий, слабый, какая разница: она вообще не пьёт кофе. По-настоящему важно совсем другое. Орион и Окто выросли, и она сможет с ними поговорить — прямо здесь, всего через несколько часов!

— Так значит, — продолжала она, — он перестал быть инвалидом?

— Этого я не говорила, зайчонок. Орион, конечно, заговорил, а потом стал читать, писать, рисовать: я тебе уже показывала его тетради. Даже научился сам завязывать шнурки. Но всё равно он оставался очень-очень странным!

Насыпая в фильтр кофе, Фея саспенса снова думала про Орвеля Шпигеля. Пятнадцать лет назад, придумывая своего любимого персонажа, она считала, что асоциальный сыщик, который любит ездить на велосипеде и коллекционирует аккордеоны, — плод её воображения. Теперь она вынуждена была признать, что придумала не так уж много.

Титания включила кофеварку.

— Душновато здесь, да?

Она нащупала задвижку балконной двери и, легонько надавив, сняла блокировку.

— Иди-ка посмотри.

Застеклённая дверь со скрипом отъехала, и Титания шагнула через порог. Ночь тут же окутала её со всех сторон, влажная и тяжёлая, как намокший под дождём свитер.

От свежего воздуха сразу стало легче. Здесь было так вольно и дико! Совсем не так, как в городе! Разве что оглушительный крик лягушек, прячущихся в траве и камышах, немного напоминал городской шум.

— Ух, холодно! — сказала Нин, выходя на террасу вслед за матерью.

Она похлопала себя по плечам и попрыгала по доскам террасы, чтобы согреться. Вообще-то это была не совсем терраса — скорее продолжение плавучего моста, который тянулся вдоль озера и проходил прямо перед домом.

— Жутковато от всех этих звуков… А мы ещё жалуемся, что в Париже трудно уснуть! Надеюсь, тут хотя бы волки не водятся?

Титания улыбнулась.

— Волки — вряд ли. Но вот лягушек и жаб буквально тысячи! Когда я приезжаю сюда с ночёвкой, всегда беру с собой беруши.