Грандиозная заря

Я догадалась, что Орион не слишком рад этой новости — ведь он привык спать, уложив голову на велосипедное колесо.

— А магазин пластинок тут есть? — спросил Окто.

— И это тоже предусмотрела, — гордо ответила Роз-Эме. — Магазин называется «Диско Фазз», он в центре города, я тебя отвезу.

Что же до меня, то мне хотелось только одного: лечь и продолжать спать.

— Вот твоя комната, доченька, — сказала Роз-Эме и открыла дверь, за которой обнаружилось помещение размером не больше шкафа.

У стены стояла кровать, а ничего другого мне и не надо было. Я пошатываясь шагнула к ней, бросила на пол чемодан и свернулась калачиком на матрасе, даже раздеваться не стала.

На следующий день (а может, два дня спустя) я вынырнула из удушающего жара, как выныривает на поверхность воды человек, уцелевший после кораблекрушения. Я была жива (обнадёживающая новость!), но понятия не имела, где нахожусь и как сюда попала. Горло по-прежнему адски болело и вдобавок пересохло, как пустыня Сахара.

Я поднялась с незнакомой постели, с удивлением обнаружив вокруг кое-что из своих собственных вещей: драгоценные очки, джинсовую куртку со значком The Clash на лацкане, сумку защитного цвета с моими школьными учебниками, кассеты Иглена и Рено[23], а ещё — шесть или семь тетрадей, в которые я записывала свои истории без начала и конца.

Пока я спала, кто-то стянул с меня кроссовки. Поэтому я пошла прямо в носках: выбралась из комнаты, пролезла через другую комнату, заставленную коробками, и нашла кухню, а в ней — раковину, и там наконец-то меня ждало спасение: кран с водой.

Утолив жажду, я позвала:

— Мама?

Никто не ответил.

— Окто? Орион?

Был день, в окна пробивалось робкое солнце. Я увидела на столе лист бумаги.

Доченька,

если ты это читаешь, значит, тебе лучше, я очень рада!

Представляю, какая ты голодная, ведь ты уже четыре дня ничего не ела. Мне бы так хотелось быть рядом, чтобы приготовить для тебя суп из тапиоки, а к нему — тартинку с тунцом и помидорами и перчёные сухарики, но пришлось уйти на работу.

В холодильнике на кухне есть яйца, ветчина и творог. Чтобы поджарить яичницу, в шкафчике слева, внизу, есть сковородка. Плита электрическая, нужно только повернуть ручку на панели.

Братья в школе. Она совсем рядом, так что не волнуйся, они вернутся домой сами.

Я приду около восьми. Телевизор работает. Разрешаю тебе посмотреть что-нибудь, если станет скучно, но не слишком долго!

Добро пожаловать домой. Целую. Роз-Э.

На полях было приписано:

Телефон пока не работает. Его должны подключить завтра.

Всё ещё будто пьяная, я обвела квартиру взглядом, пытаясь собрать в голове обрывки воспоминаний о нашем отъезде из Сен-Совера.

Я подошла к окну гостиной, открыла его и слегка высунулась наружу. Воздух был холодный и влажный, но я почувствовала на лице луч солнца и улыбнулась. Перед моими глазами расстилался городской, кубический пейзаж: ряд высотных домов, около которых красовались будто нарисованные сады и аллеи, а дальше тянулись друг за другом автомобильные стоянки и складские помещения, которые доходили до берега реки. На другом берегу, на склоне холма, подставляла февральскому солнцу свои черепичные крыши старинная часть города.

От заснеженного сада Вадима до этой квартирки на окраине было, наверное, не больше ста километров, но мне казалось, будто мы перенеслись в другую галактику. Или в другую эпоху.

Я долго стояла у окна и смотрела на город, названия которого не знала, и на редких прохожих, пересекавших улицу внизу. Я полагала, что Роз-Эме, не обсудив этого со мной, записала меня в новый коллеж. А ещё полагала, что у неё были свои причины, чтобы — уже не в первый раз — так поспешно устроить наш переезд.

Я вспомнила Вадима. Блины Лулу. Пилюлю. Потом — Жана-Ба, улицы посёлка и лавку мадам Шикуа, бар «Четверо лучших» с его настольным футболом и двор моей старой школы, где я научилась прыгать через скакалку.

К горлу подступили слёзы, и я пошла к телевизору — немного отвлечься. Я решила, что не буду придерживаться материнских наставлений, и сидела у экрана весь день напролёт, от «Сегодня для женщин»[24] до «Перемены А2»[25], а в промежутках между ними смотрела «Маленький домик в прериях»[26] и даже «Цифры и буквы»[27].

Мне было плевать, что глаза покраснеют и мозг расплавится. Было слишком грустно.