Грезы и тени

Что это призракъ или злой духъ, — мн и въ мысль не пришло; но я подумалъ о возможной встрч съ какимъ-нибудь разбойникомъ-матросомъ (африканцевъ въ Гену очень много, и вс отчаянные мошенники); я схватился за револьверъ, да тутъ же и расхохотался. Вдь вотъ какіе курьезы продлываютъ съ человкомъ неожиданность и фантазія! Какъ было по первому же взгляду не сообразить, что y негра голова разъ въ пять или шесть больше обыкновенной человческой!?.. Я принялъ за ночного грабителя бюстъ аббата Піаджіо — суровую громаду грубо вылитаго чугуна, эффектно брошенную безъ пьедестала въ чащ колючихъ растеній, на самомъ краю дикой природной скалы.

Этотъ памятникъ и днемъ производитъ большое впечатлніе: намъ кажется, что аббатъ лзетъ снова на блый свтъ изъ наскучившей ему могилы, и вотъ-вотъ выпрыгнетъ и станетъ надъ Стальено, огромный и страшный, въ своемъ длинномъ и черномъ одяніи. Ночью же онъ меня, какъ видите, совсмъ заколдовалъ, — тмъ боле, что я совершенно позабылъ объ его существованіи…

Я спокойно сошелъ въ среднюю галлерею усыпальницы Стальено; лунные лучи сюда еще не достигали; статуи чуть виднлись въ своихъ нишахъ, полныхъ синяго сумрака. Но когда, быстро пробжавъ эту галлерею, я остановился на широкой лстниц, чуть ли не сотнею ступеней сбгающей отъ порога стальенской капеллы къ подошв холма, я замеръ отъ изумленія и восторга. Нижній ярусъ былъ залитъ луннымъ свтомъ, — и это царство мертвыхъ мраморовъ ожило подъ лучами негрющаго живыхъ свтила… Мн вспомнилась поэтическая фраза Альфонса Kappa изъ его «Клотильды».

— «Мертвые только днемъ мертвы, a ночи имъ принадлежатъ, и эта луна, восходящая по небу — ихъ солнце.» Я стоялъ, смотрлъ, и въ в душу мою понемногу кралось таинственное волненіе — и жуткое, и пріятное… Расхотлось уйти съ кладбища. Тянуло внизъ, — бродить подъ портиками дворца покойниковъ, приглядываться къ блдно-зеленымъ фигурамъ, въ которыхъ предалъ ихъ памяти потомства рзецъ художника; врить, что въ этихъ нмыхъ каменныхъ людяхъ бьются слабые пульсы жизни, подобной нашей; благоговть передъ этой непостижимой тайной и любопытно слушать невнятное трепетаніе спящей жизни спящихъ людей.

Я тихо спустился по лстниц, внутренно смясь надъ собою и своимъ фантастическимъ настроеніемъ, a главное — надъ тмъ, что это настроеніе мн очень нравилось.

Нижній ярусъ усыпальницы охватилъ меня холодомъ и сыростью: вдь Бизаньо здсь уже совсмъ подъ бокомъ.

— Поэзія поэзіей, a лихорадка — лихорадкой, подумалъ я и направился къ выходу, проклиная предстоявшее мн удовольствіе идти пшкомъ нсколько километровъ, отдлявшихъ меня отъ моей квартиры: я жилъ въ береговой части Генуи, совсмъ въ другую сторону отъ Стальено. Я ршился уйти съ кладбища, но отъ мистическаго настроенія мн уйти не удавалось. Когда я пробирался между монументами неосвщенной части галлереи, мн чудился шелестъ, — точно шопотъ, точно шаркали по полу старческія ноги, точно шуршали полы и шлейфы каменныхъ одеждъ, пріобртшихъ въ эту таинственную ночь мягкость и гибкость шелка. Признаюсь вамъ откровенно: проходя мимо знаменитаго благо капуцина, читающаго вчную молитву надъ прахомъ маркизовъ Серра, я старался смотрть въ другую сторону. Реалистическое жизнеподобіе этой работы знаменитаго Рота поражаетъ новичковъ до такой степени, что не одинъ близорукій поститель окликалъ старика, какъ живого монаха, и, только подойдя ближе убждался въ своей ошибк. Я зналъ, что теперь онъ покажется мн совсмъ живымъ. При солнц, онъ только что не говоритъ, a ну какъ луна развязываетъ ему языкъ, и онъ громко повторяетъ въ ея часы то, что читаетъ про себя въ дневной сует?!