Гром и Молния

Ладно, Лёвыча я ещё за жопу возьму, вытрясу из него, будет время, а пока мне надо выпить, иначе я зависну в этом болоте надолго. Альтернатива — напиться в хлам. И не для того, чтобы расслабиться или ха-ха словить, а для того, чтобы вырубиться. В ноль.

Если честно, я сто раз предпочёл бы не вливать в себя бухло. Если бы кто-нибудь вырубил бы меня сейчас парой касаний кулака со скоростью шестьдесят футов в секунду, он стал бы моим лучшим другом до конца жизни, а я — его должником. Но вырубить меня жилы хватит, наверное, только у Халида Хафизова или Артура Дулатова — это наши тяжеловесы из секции. Всё. Остальные пупок порвут.

Звоню Наське и убеждаюсь, что она у подруги — на заднем фоне тявкает Сашкин корги по кличке Бутик. Вы слышали такое прозвище? Нет, и что всё-таки у этих девчонок в голове, я ХэЗэ. Так, ладно, здесь порядок.

Даже не совсем уверен, что смогу вылакать пузырь виски и не блевануть, но когда приезжаю домой, всё-таки лезу в стол. Здесь у матери пылится всё, что она привозит из Европы, или её угощают дома, но тоже тем, что покупают в каком-нибудь Дьюти фри во Франкфурте-на-Майне или Мюнхене. Нет никакой проблемы заехать и взять пойло в супермаркете, но печень жалко до боли в ней же. Она мне потом этого не простит.

Перебираю частокол бутылок, беру ирландский «Джеймсон» и свинчиваю пробку. И, не нюхая — хоть и знаю, что запах у него в разы приятней, чем вкус — прямо с горла делаю глоток за глотком.

Фуф-ф-ф-ф…

Херь какая-то.

Не дожидаясь, пока алкоголь испарится с губ, вытираю их ладонью. Хожу по квартире и пью. Нет, ну не сидеть же на месте, правильно?

Когда эта бурда растворяется в теле и слегка размягчает голову, меня слегонца так отпускает. Ну, наконец-то, немного похуизма и равнодушия пробирается внутрь. То, что доктор прописал.

И тут на глаза попадаются блядские часы.

Шесть.

Большая и маленькая стрелки выстраиваются в прямую линию, похожую на иглу, и я получаю укол — сейчас, в этот самый момент Лиза встречается в кафе с Криницынам. Стоило подумать об этом, как мою пьяную тушку начинает долбить дурью и тянуть на дичину. Мне, блять, хочется плакать и жечь напалмом, жечь напалмом и плакать.

О! А это идея, кстати.

Пока не вырубился и не протрезвел, сделаю-ка я одну вещь.

Сажусь к ноуту, ставлю рядом бутылку и путём нехитрых телодвижений всё-таки отсылаю Криницыну работу по экономикам для Лизы. Пишу ему, что мол так и так, передай и пожелай удачи.

Затем достаю телефон и набираю ГовноГене сообщение:

«Как сидим?»

Делаю ещё глотки и жду ответа. Минуты через три приходит:

«Нормально».

Я не теряюсь и тут же продолжаю:

«Цветы подарил?»

«Нет».

Я пьяно пялюсь на эти три буквы и из последних сил пытаясь врубиться в человеческую природу. Ну вот что за укурок, а? Разве можно быть таким ушлёпком, кретином и гондурасом в одном флаконе. Нет, всё-таки, он редкостный мудило.

Набираю в поисковике ноута конторки по доставке цветов. Путаю буквы, цифры, но кое как делаю заказ. Надеюсь, адрес Лизы написал правильно и номер своей карты тоже. Во всяком случае, чек пришел тут же. Ну вот и славненько. А мне пора. Засиделся я в этом говённом мире, пожалуй. Ик.

Выключаю телефон, отбрасываю его в сторону, прикладываюсь к бутылке и выливаю в себя остатки. Всё до капли. Таким образом, алкогольное отравление мне гарантировано, и это не может не радовать. Когда проснусь, меня будут ждать дрожащие клешни, треск в башке, тошнота и много ещё каких няшек. До скорой встречи.

ГЛАВА 11

Скоро Новый год. Ура! Повеселимся! Осталась всего контрольная по алгебре и физике, но это ерунда, напишем, и не такое проходили. Зато потом наконец-то соберёмся все вместе у Инги и гульнём! В последнее время и пообщаться-то совсем некогда, все так озабочены будущим поступлением, им видите ли не до праздников. Но только не мне, я всегда за любой кипишь, кроме голодовки. Это так Лёва говорит, а я повторяю.

Упс, вырвалось. Вот я болтушка. Ай, да ладно, что уж теперь-то. Ник всё равно рано или поздно узнает.

Но это потом, а сегодня мы с Сашкой решили сходить на каток. Сколько можно над учебниками чахнуть, молодость же мимо проходит.

Вот, иду думой бросить рюкзак и взять коньки. Ух, как же я не люблю наш лифт. С тех самых пор, как на нём ездил Артём и пялился на меня. Нет, я, конечно, привыкла, что на меня пялятся, но как это делал Боскунов — фи. Полный отстой.

Что не говорите, а всё-таки классно, когда у тебя есть такой старший брат, как Никита. Мне так повезло! Не знаю, чтобы я без него делала. Он и Артёму когда-то по телефону сказал, что всечёт и на желудочно-кишечный тракт размотает, если тот ко мне будет приставать, я сама слышала, вот. Ник вообще много всяких словечек знает, я и за ним повторяю и мне ни капелечки не стыдно.

Наверное, я так люблю Ника потому что он заменяет мне отца. Не знаю, у меня никогда не было папы, я его не помню, он ушёл от нас, когда мне было два года, но зато всё детство я обожала своего дедушку Васю, маминого отца. Они с бабушкой Олей нас с Ником растили, а мама работала. А потом их не стало, и у меня остались только мама, брат и моя Сашка.