Грозовой перевал

– Я часто молился, – вновь заговорил Эдгар, как будто сам с собою, – и торопил то, что сейчас грядет, но теперь в страхе начинаю гнать от себя эту мысль. Мне тогда думалось, что воспоминание о часе, когда я шел женихом по той долине, будет менее сладостным, чем предчувствие, что очень скоро, через несколько месяцев, а быть может, недель, меня пронесут по ней и погребут в одинокой могиле. Эллен, я был очень счастлив с моей малышкой Кэти; в зимние вечера и летние дни она всегда была рядом и вселяла в меня надежду. Но столь же счастлив я был, предаваясь мечтам среди тех камней у старой церкви, когда лежал на зеленом пригорке, под которым упокоилась ее мать, и всеми силами души жаждал лечь рядом, в ту же землю. Что могу я сделать для Кэти? Как мне оставить ее одну? Если бы Линтон смог утешить ее после моего ухода, для меня не важно было бы ни то, что он сын Хитклифа, ни то, что он заберет ее у меня. Не важно было бы и то, что Хитклиф достигнет своей цели и восторжествует, лишив меня последней моей радости. Но вдруг юный Линтон – человек недостойный и лишь безвольное орудие в руках отца? Как же я могу отдать ему ее? Сколь ни тяжело мне укрощать жизнелюбивый нрав Кэти, приходится, пока я жив, заставлять ее грустить, а когда я умру, оставить совсем одинокой. Девочка моя! Лучше я отдам ее Господу и сам положу в землю, пока жив.

– Вот и вверьте ее Господу, сэр, – ответила я. – И коли нам суждено потерять вас – но, надеюсь, Господь этого не допустит, – промысел Божий поставит меня ее другом и советчицей до конца моих дней. Мисс Кэтрин – хорошая девушка, и я не опасаюсь, что она намеренно пойдет по дурному пути. А люди, выполняющие свой долг, в конце концов вознаграждаются.

Приближалась весна, однако мой хозяин так и не окреп, хотя возобновил прогулки с дочерью по своим землям. Ей, неопытной в таких делах, это уже казалось признаком выздоровления. К тому же на его щеках часто играл румянец, глаза блестели. Она была уверена, что он выздоровеет.

В день ее семнадцатилетия мистер Линтон не пошел на церковное кладбище. Лил дождь, и я сказала:

– Вы, конечно, не думаете сегодня выходить, сэр?

А он ответил:

– Не думаю. В этот год немного повременю.

Он снова написал Линтону, выражая большое желание повидаться. И если бы больной был в силах наносить визиты, я уверена, отец позволил бы ему приехать. Но, видно, Линтону сильно нездоровилось, и под диктовку отца им был написан ответ, в котором сообщалось, что мистер Хитклиф возражает против визитов сына в поместье «Дрозды». Однако Линтону приятно, что дядюшка помнит о нем, и он надеется когда-нибудь встретиться с ним во время прогулки и лично попросить, чтобы они с кузиной не оставались так долго в разлуке.

Последняя часть письма была написана просто и, скорее всего, самим Линтоном. Должно быть, Хитклиф понимал, что сын и сам может весьма красноречиво просить о встрече с Кэтрин.

«Я не прошу, – писал он, – чтобы она приезжала сюда, но неужто мне никогда не увидеть ее из-за того, что мой отец запрещает мне бывать в Вашем доме, а Вы запрещаете ей посещать нас? Разве не можете Вы хоть иногда поехать с нею на прогулку верхом к «Грозовому перевалу» и позволить нам обменяться несколькими словами в Вашем присутствии? Мы не совершили ничего дурного, чтобы в наказание жить в разлуке; и Вы ведь не сердитесь на меня – признайтесь, у Вас нет причин меня не любить. Милый дядюшка, пришлите мне завтра доброе письмецо и скажите, в каком месте на Ваш выбор, кроме поместья «Дрозды», я бы мог бы встретиться с вами. Не сомневаюсь, что, беседуя со мною, вы убедитесь, что у меня не такой характер, как у отца. Он утверждает, что я больше Ваш племянник, чем его сын. И хотя у меня есть недостатки, которые делают меня недостойным Кэтрин, она простила мне их, и Вы тоже, ради нее, должны простить. Вы справлялись о моем здоровье. Сейчас мне лучше, но, оставаясь отрезанным от всякой надежды и обреченным на одиночество или же на общество людей, которые меня никогда не любили и не полюбят, как же мне быть веселым и здоровым?»

Эдгар, хоть и жалел мальчика, не мог выполнить его просьбу, потому что сам был не в состоянии сопровождать Кэтрин верхом. Он ответил, что, возможно, они встретятся летом. Между тем он не против того, чтобы время от времени племянник писал ему, и готов в ответных письмах помогать советом и утешением, хорошо понимая, каково положение Линтона в семье. Тот согласился, и, если бы ему дали волю, наверное, испортил бы все дело, наполняя свои послания сетованиями и жалобами. Но отец пристально следил за сыном и, конечно, требовал, чтобы ему показывали каждую строчку, писанную моим хозяином. Поэтому вместо того, чтобы оплакивать свои страдания и несчастья, Линтон обращался к темам, якобы для него важнейшим – то и дело повторял, что его жестоко разлучили с любимой подругой, и осторожно намекал, что мистеру Линтону следовало бы поскорее разрешить им свидание, иначе он опасается, что дядя нарочно обманывает его пустыми обещаниями.