Гулливер у арийцев

— Чувствительно благодарен, вы, однако, напрасно так

торопились, мне было не к спеху.

Я ухожу, вдогонку несется заглушенная брань.

«Хо-хо-хо, драгоценный Форст, какой вы однако ориги-

нал. Вместо того, чтобы нервничать, вы постарались бы по-

нять, что бедный Штеффен может простить, если его будут

считать мошенником, но только не дураком. Кстати, зачем

вам столько денег? Ах, простите, я забыл, что мужская лю-

бовь дорого стоит. Вы большая свинья, господин Форст»,

резюмирую я, спускаясь по лестнице.

Милый Штеффен, что это с тобой происходит? Ты нерв-

ничаешь и даже потерял аппетит. Главное — из-за чего?

Из-за того, что тебя занимает судьба маленького человека

с большой головой. Тебя интересует, что с ним предпола-

гают сделать. Не хитри, это не просто здоровое любопыт-

ство, — тебе его немного жалко. Тебе не хочется, чтобы че-

ловек с лицом фельдфебеля нажал курок, пиф-паф, а потом

чтобы на земле лежал мешок с вытянутой рукой и сплетен-

ными ногами. Какой инфантилизм! Какая сентименталь-

ность! Ведь все отношения между жителями земли регули-

руются двумя формулами: человек человеку — волк, и че-

ловек человеку — бревно.

Ты, Штеффен, должен думать не о лежащем вблизи брев-

не, но о себе, о единственном.

Ведь в душе, отбросив лицемерие, каждый разумный че-

ловек знает, что он единственный и что вместе с ним уми-

рает мир. Итак, нужно продлить существование мира. Ду-

май, Штеффен, только о себе.

При таком настроении тебе вредно оставаться дома. Ты

давно не был, знаешь, где? Ты вспомнил это место, хитрец...

Ну, все в порядке...

Проходит еще несколько дней. Телефонный звонок. Опять,

видно, насчет коронки.

— Да, я буду через час.

Вхожу в кабинет Форста. Он не один.

— Вы меня не забыли, Браун?

— Что вы, господин Банге!

220

— Ну, мой друг, сядем на диван и побеседуем. Я слыхал,

что вы уже снюхались с этой свиньей. Вы знаете, о ком я

говорю? Если вам действительно удалось околпачить эту

каналью, то примите мои поздравления. Теперь, как вы ду-

мйте, что мы предполагаем с этим Арнольдом сделать?

— Я думаю, как выражались древние латиняне, отправить

его ad patres.

— Что вы, Браун, какие у вас кровавые мысли! Вы верите

тем, кто клевещет на Третью империю и на гестапо?

— Видите ли, господин Банге, я очень недавно был в Че-

хословакии и там кое-что видел.

— Вам показалось или приснилось, Браун. Мы не хотим

зла никому, даже такой свинье, как Арнольд.

— К чему же весь театр?

— Не торопитесь, Браун. Я повторяю: мы всячески обере-

гаем Арнольда для того, чтобы иметь возможность при-

нять его, как дорогого гостя, у себя в Германии.

— Ах, вот что! Понимаю, вы хотите его похитить?

— Бросьте громкие слова из вашего вальтерскоттовского

лексикона. Мы лишь хотим, чтобы Арнольд приехал в Гер-

манию.

— Это чертовски трудно. По-моему, проще его кокнуть.

— Видите ли, Браун, мы можем обойтись без ваших со-

ветов. Что касается того, что это трудно, то неужели вы ду-

мали, что мы даем вам деньги за ваши прекрасные глаза,

которые, кстати, стали красными и ясно говорят, что вы

ведете слишком развратный образ жизни? Итак, Браун, мы

хотим, чтобы вы доставили в наше распоряжение господи-

на Людвига Арнольда. Мы хотим с ним кое о чем побеседо-

вать. Он не из разговорчивых, но у нас есть неплохие спе-

циалисты по оживлению молчаливых собеседников. Он

не только заговорит, но и споет моцартовскую «Колыбель-

ную».

— Форст, дайте нам хорошего коньяку, не скупитесь, не

забудьте сигары, только именно те, что вы курите сами.

— Так вот, Штеффен, вам предоставляется полная сво-

бода действий и инициативы, с тем, чтобы через два-три

месяца Арнольд находился в Швейцарии, в нескольких ки-

221

лометрах от нашей границы. Остальное мы берем на себя.

Все, однако, должно быть точно рассчитано. Малейшая ошиб-

ка все нам испортит. Вы, Браун, как будто неплохо знаете

Швейцарию, кроме того, мы там себя чувствуем очень сво-

бодно и имеем на границе своих людей. Все понятно?

— Мне нужны для этого в первую очередь деньги, и к то-

му же немалые.

— Вы немного преувеличиваете, но мы с вами сговорим-

ся. Скажите лучше, как вы сумели втереться в доверие к

этому субъекту?

— Видите ли, господин Банге, не один повар не любит, ког-

да к нему лезут в кастрюлю. У каждого есть свои методы.

Не думайте, что я боюсь поделиться моими, но вы все рав-

но не сумеете ими воспользоваться. Это слишком индиви-

дуальная штука.

— Ну, как знаете, начинайте действовать, не торопитесь,

но и не тяните. А теперь скажите, Браун, где можно в Па-

риже развлечься и пережить что-нибудь интересное? Вы

меня проводите, Браун?

Мы выходим на улицу и немедленно сталкиваемся с жур-

налистом Ценкером. Он здоровается со мной, но потом

присматривается к Банге, — на лице его можно прочесть

изумление, смешанное с недоброжелательством.

— Этот тип вас знает, господин Банге?

— Я его также припоминаю. Это, кажется, Ценкер. Да,

он удрал из концентрационного лагеря. Неприятно, что он

вас встретил со мной. Какого черта вы вообще за мной увя-

зались?

— Но ведь вы просили меня провести вас куда-нибудь.

— Браун, вы путаник и фантазер. Если встретите Ценке-

ра и он спросит вас обо мне, скажите, что случайно со мной