I

какое-то свежее дыхание из-за засаженных виноградом холмов. Сначала небо, казалось, упало

куда-то за горизонт, и Готель выпрямилась как струна, пытаясь понять, где же оно исчезает; но

потом всё снова скрылось за деревьями. По мере того, как экипаж спускался с холма, горизонт

снова растворялся в синеве, и Готель снова выпрямилась. И этот запах свежести, в сочетании с

запахом южных трав, совсем не такой как в Париже, пьянил, и у девушки совсем не оставалось

никакого терпения ждать, когда же эта чарующая тайна, наконец, раскроется. И тут же, буквально

за следующим поворотом, нескончаемая вереница бегущих мимо деревьев оборвалась и блеснуло!

Бескрайняя, захватывающая все воображение сверкающая гладь до самого горизонта. Море.

Девушка вскрикнула от восхищения и потребовала немедленно остановиться; она спрыгнула

с экипажа и бросилась бежать вниз, через кусты и деревья, несмотря, что именно туда и

спускалась дорога; потому что сил ждать больше уже не было. И она бежала, радуясь этой

необъятной красоте, смеясь и подпрыгивая, как ребенок, пока не оказалась на скалистом берегу.

Она аккуратно спустилась по камням и коснулась воды. Это было чудо - солнце, играющее на

воде; оно качалось и сверкало на каждой волне. Готель почувствовала соленый привкус воды и её

приятную прохладу; она посидела там недолго, и затем вернулась к экипажу, каждый шаг

оборачиваясь назад и глядя с улыбкой на море.

Через час прибыли в Марсель. Его порт с сотнями скрипящих на воде кораблей был огромен,

а склоны над скалистыми бухтами были застроены множеством белых домиков, которые стояли

друг над другом, как уровни амфитеатра.

Экипаж остановился у аббатства Сен-Виктóр - грубого строения с двумя массивными

башнями, находящегося прямо в порту. Попав внутрь, Готель попросила у служителей воды,

помыться и привести себя в порядок, после чего её проводили в свободную комнату, принесли

немного еды, кувшин холодного виноградного сока и сказали, что "известят Раймунда о прибытии

мадмуазель". Дверь закрылась.

Девушка переоделась в белое и вышла в порт. Несколько галер было пришвартовано

непосредственно вблизи аббатства, с них беспрестанно сходили и снова поднимались на борт

люди. Они носили ящики, катали по причалу бочки, что-то кричали друг другу вместе с чайками,

покачивающимися на высоких мачтах, и все это было удивительно и великолепно. Готель

расправила свои черные пряди по ослепительно белому платью и, обратив лицо к южному солнцу,

направилась к краю причала; несколько минут она мечтательно смотрела на солнце, танцующее на

волнах, пока не услышала знакомый голос:

- Здесь всегда шумно.

- Мне нравиться, - всё также глядя в море, улыбнулась девушка.

- Здравствуй, - сказал Раймунд.

- Здравствуй, - ответила Готель, обернувшись.

Они какое-то время смотрели друг на друга молча, на расстоянии, словно желая

удостовериться в своих чувствах.

- Бог услышал мои молитвы, мадмуазель. Я рад видеть вас в Марселе, - сказал Раймунд,

почтительно склонив голову.

- Граф, - присела в реверансе та.

Юноша улыбнулся и подошел к девушке так близко, что Готель невольно испугалась, что

граф вот-вот услышит, как нещадно заколотилось в её груди сердце:

- Маркиз, - тихо произнес Раймунд, - в Провансе я маркиз.

Затем он подал Готель руку и сказал:

- Я должен вам кое-что показать.

Они пошли по улице вьющейся вдоль берега, преследуемые молчаливой охраной маркиза.

- Я собираюсь поселиться на Сицилии, - сказала между прочим Готель, - возможно, для меня

найдется работа в королевстве их величества.

- Мадмуазель, не играйте так на нервах юноши! Вы же не оставите меня, едва приехали? -

остановился маркиз.

- Мой милый друг, ведь у меня там есть свой дом, а здесь я буду гостьей, как вы тогда сказали

мне в Париже, - и она взяла Раймунда за руки, пытаясь успокоить его волнение.

- Так я прошу вас, мадмуазель, признать Прованс своим домом. Ибо с этого момента, я

обещаю вам полную поддержку в Провансе, в Тулузе, и в Нарбонне. Мое сердце будет разбито,

если вы откажете мне видеть вас, любить вас и покровительствовать в любом порыве вашей душе,

любимой мне и столь желанной.

Они свернули на улицу, поднимающуюся от набережной в гору, целиком выложенную из

камня, и сливающуюся со стенами домов в единый солнечный покров. Готель смотрела на

Раймунда то искоса и задумчиво, а то начинала что-то петь и смеяться, отчего тот приходил в

замешательство, чем еще больше её смешил.

- Знаете, что мне больше всего нравится в Марселе? - вдруг спросила Готель.

- Что же? - со всем вниманием отозвался маркиз.

- Один молодой и очень серьезный сеньор, - еле сдерживая улыбку, проговорила она.

Глаза Раймунда на мгновение заиграли счастьем и смущением.

- Я пошутила, маркиз, - снова засмеялась девушка, - не воспринимайте всё так серьезно.

Раймунд печально вздохнул. Они прошли еще около двадцати шагов, и маркиз остановился.