И ни на одно мгновение дольше

– Ну хватит, хватит, – пробурчала хозяйка, освобождаясь от объятий внучки, явно растроганная неожиданной встречей. – Значит, старик наш еще не помер и все тебе рассказал. Это хорошо, пусть помучается подольше.

– Что ты говоришь, бабушка, – укоризненно произнесла Лада.

– Я говорю, что за все надо платить, а ему есть за что каяться, – проворчала старуха и внимательно посмотрела на внучку. Потом поправила серый платок на голове и повернулась к Сирту. – Если ты голоден и тебе хочется есть, то иди в лес, – сказала старушка и почти вытолкнула его из избушки. – Может, кого там поймаешь, может, тебя кто сожрет, а нам с внучкой поговорить надо.

Старушка несколько раз вздохнула, посмотрела в крохотное окно, чтобы убедиться, что Сирт ушел, и села на пенек у печки.

– Давно это было. После этого жизнь прошла. Я его за это не виню. Чтобы я там делала у себя на родине? Жизнь у рыбачки не сладкая. Провоняла бы рыбой до самых костей. А то, что он моих братьев убил… Ну, так иначе бы они убили его. Да и рыбаки не живут долго. Зато Ильм меня любил, оберегал, подарками баловал.

– Ну а почему же вы сейчас вместе не живете?

– Когда мы сюда приехали, в деревню, за это гиблое болото, в нем что-то порвалось. К той вине, которую он и так передо мной испытывал, добавилось то, что дочь нашу не сберег… Он тогда будто сам умер. Если бы не ты, может быть и руки на себя наложил бы… От тебя не отходил, нянчился целыми днями. Ну а ты выросла и здесь жить не захотела. Убежала в город. Замуж там вышла. Дед тогда совсем раскис. Целыми днями сидел и на реку смотрел. Тебя ждал. А потом научился хмельную брагу делать… В общем, ничто нас больше вместе не держало. И я ушла…

Рассказывая это, бабушка ни на секунду не останавливалась. Что-то пересыпала из одного мешочка в другой. Что-то смешивала, что-то доставала, нюхала и убирала обратно. Потом вышла ну улицу и быстро вернулась с большой рыбой в руках. Завернула ее в большие зеленые листья и засунула в печь.

– До меня здесь другая бабка жила. Старая ведьма. Она и меня научила кое-чему. Потом пропала. А я осталась. Кто-то должен здесь присматривать за болотом и за теми, кто здесь живет, – она села на скамейку, устало положив сухие руки на колени. – Этого красавца ты там, в городе, нашла?

– Да. Хочу его уговорить остаться здесь.

– Не боишься, что он станет как дед? У мужа твоего на лбу написано, что ему нужно каждый день подвиг совершать. С его гордыней трудно ему будет жить в деревне.

– И что, бабушка, ничего нельзя сделать?

– Да попробовать-то можно. Есть у меня травки хорошие. Но боюсь, от тоски с ума может сойти. Как мой дед. Тот себе простить не может, что меня выкрал и дочь не уберег, а этот себе не простит, что людей в вашем Городе не спас. Так и будут пить вдвоем целыми днями. Тебе это надо? Нет ничего хуже этого.

Выгнанный из избушки Сирт поднялся на гору. Он немного побродил по лесу и опять поднялся на холм. Охотиться ему не хотелось, да и было уже поздно, начинало темнеть. Он подошел к упавшему и засохшему дереву, с пятнами рыжего мха на стволе и сел на него, удобно прислонившись спиной к толстой ветке.

Почти все небо надо озером было нежно-розовым. Внизу было видно заросшую травой и кустами крышу старушкиного дома. Из печки шел пахнущий жареной рыбой дымок, который почти сразу опускался обратно на землю и, смешиваясь с туманом, стелился над болотом густой пеленой.

Становилось зябко и хотелось туда вниз к печке и жене.

Он вспомнил свой дом в Городе, а потом сразу, почти слово в слово, последний разговор с братом и опять почувствовал обиду.

«Дом я могу и здесь построить, – подумал он, – в деревне, рядом с мельницей, спрятавшись подальше от всех. Главное, в этих лесах самого себя не потерять. А чтобы этого не случилось, заведем с Ладой кучу ребятишек – она только об этом и мечтает…»

Сирт сидел, любуясь закатом и мечтая о новом жилище. На какое-то время ему показалось, что остаться в деревне – это единственное правильное решение. Но потом он вспомнил солдат в своей дружине. Горожан, которые ему верили. Не находя ответа, он встал и пошел вниз. Из-под ног сыпались мелкие камни. Рядом из густых кустов выпорхнули разбуженные шумом птицы.

Он уже почти добрался до избушки, но сам не зная почему пошел не к ней, а свернул на болото и сразу оказался в таком кромешном тумане, что пришлось остановиться. От неразрешимых вопросов голова шла кругом.

«Нельзя быть хорошим для всех. Можно остаться здесь и сделать счастливой свою любимую. Можно вернуться в Город и защищать его вместе с людьми, которые тебе верят». Ответа не было, и из-за этого он ощущал чуть ли ни физическую боль во всем теле.