И солнце взойдет. Она

Её не было здесь чуть больше месяца, но кажется, вечность. Где-то вдалеке тупика раздавались воркующие голоса подвыпивших парочек. Мари Фредрикссон из соседнего дома настаивала, что:«Это была когда-то любовь!». Ну а в квартире мистера Смита было, на первый взгляд, тихо. Ещё бы… уже почти утро.

Телефон давно сел. Где-то ещё в аэропорту, пока Рене ждала самолёт до Монреаля, батарея издала предсмертный писк, и потянулись пять часов бездумного ожидания. Триста минут и несколько сотен километров, которые Рене старалась продержаться. Она улетела последним рейсом, чудом заполучив на него место, и вот теперь осторожно ступала по скрипучим, рассохшимся доскам кривой лестницы. Неожиданно щёлкнул замок, и Рене застыла.

– Чой, вернулась что ли? – раздался заспанный голос, и в коридоре вспыхнула тусклая лампа. Она осветила Рене со всей беспощадностью, отчего хозяин квартиры как-то неловко фыркнул, а потом пригляделся внимательнее. Толстый жёлтый свитер, из-под которого торчала лёгкая пышная юбка, и грубые зимние ботинки. Всё. Ах, ну ещё небольшой рюкзак в левой руке. Послышалось сумбурное ругательство. – Вашу мать в пятку! Всегда подозревал, что вы, врачи, немного чокнутые. Но чтоб настолько… Ты хоть в портках там? Зима на дворе. И начало четвёртого! Не могла поссориться со своим черногривым жеребцом хотя б около шести?

– Я… Извините… – Она запнулась, а потом громко всхлипнула на весь рассохшийся от ветхости коридор. Зажав рот рукой, Рене испуганно взглянула на видневшуюся в темноте огромную фигуру, что неожиданно неловко почесала живот.

– Эй… Ну ты чо это… – Кажется, мистер Смит не ожидал чего-то подобного, потому что переступил с ноги на ногу и вдруг пробурчал: – Иди давай. Я там у тебя ничего не трогал. Только чуть наличник у двери подправил.

– Спасибо, – прошептала Рене, а потом на негнущихся ногах вползла на второй этаж.

В квартире же каждая деталь, начиная с пустых книжных шкафов и до открытой дверцы шкафа, напоминало о том дне, когда всё ещё было так хорошо. Или уже нет? Рене на секунду зажмурилась. Когда она так ошиблась? Взгляд упал на пустой подоконник, где раньше стояла гербера, и Рене вдруг не выдержала. Согнувшись пополам, она впилась ногтями в лицо и тонко завыла.

Скулёж длился долго. Настолько, что пришлось дать себе пощёчину. Только тогда Рене смогла хоть как-то остановиться и отдышаться. А потом… потом она стянула ботинки и забралась под одеяло, не удосужившись хоть чем-нибудь застелить голый матрас. Было уже всё равно. На удобства, на правила, на здравый смысл… Осталось только одно – невероятное ощущение лёгкости. То, что давило целых два месяца, осталось в Торонто вместе с вещами и, кажется, впавшим в бешенство Тони. Тревога ушла, а вместе с ней ушли и кошмары.

Глава 7

Будильник зазвонил ровно в пять. Щёлкнула кнопка на старом приёмнике, и крошечную спальню на втором этаже захудалого по канадским меркам жилища наполнила музыка. Рене перевернулась на спину и уставилась в покрытый мелкими трещинками потолок.«Это будет непросто». Мысль пришла и засела с той же навязчивостью, что однотипный текст песни. Как всегда, после эмоциональной вспышки накатило опустошение. В голове кружились вопросы, воспоминания, собственные чужие слова и поступки, но итог неизменно был прежним. Рене ушла и отчаянно не хотела возвращаться.

Рене не знала, что вчера делал Тони. Вернулся ли как ни в чём не бывало на конференцию или отправился следом, а может, думал, она будет ждать в номере. Может… хотел поговорить. И, вероятно, даже извиниться, как делал всегда. Но Рене опять трусливо сбежала и впервые не испытала за это стыда, потому что накатившее где-то в небе над Торонто облегчение оказалось поразительно сильным. Даже удивительно, насколько быстро исчезли тревога и сковавшее грудь напряжение. Будто… Рене нахмурилась и снова улеглась набок. Будто они были не её. Но чьи?

Пальцы на ногах поджались, и в этот момент она вдруг осознала, что всё ещё одета в вечернее платье. От шифона тело неприятно покалывало, икры чесались, а заколки во всклокоченных волосах решили, видимо, сделать трепанацию черепа. Со стоном Рене запустила в спутанные пряди озябшие пальцы и с наслаждением помассировала стянутую кожу.

Спешить было некуда. Они с Энтони планировали прилететь только завтра, а потому Рене неторопливо собиралась на смену. Она задумчиво чистила зубы, не менее отстранённо выбирала из оставшихся футболок и одного платья одежду, а потом медленно заплетала обычные косы и считала в уме, сколько денег осталось на дальнейшую жизнь. После покупки билета средств было в обрез, и, возможно, стоило сэкономить, пару раз переночевав в ординаторской… В принципе, она должна уложиться, если научится питаться солнечным светом. Страшно сказать, но ей не привыкать.