И солнце взойдет. Она

Он замолчал и немного растерянно улыбнулся. А Рене показалось, что мир качнулся назад, поменял на мгновение потолок с полом, а потом тут же с грохотом вернулся на место.«Не ждали». Она посмотрела в глаза О’Салливана и поняла, что это правда. Её здесь действительно не ждали. Однако, сглотнув, Рене всё-таки шагнула вперёд и тихо проговорила:

– Мы договаривались с вами на этот день. Я писала, и мне назначили встречу…

Прозвучало жалко и очень слабо, отчего мгновенно захотелось дать себе пощечину. Но в этот момент О’Салливан засуетился, снял свои круглые очки и потёр лоб.

– Да-да. Однако потом пришло письмо, что вы подписали контракт с монреальской больницей и больше не участвуете в конкурсе резидентов.

– Но я ничего не подписывала! – неожиданно воскликнула Рене, чем заслужила неуверенный взгляд со стороны главы отделения.

– Видимо, вышло какое-то недоразумение, – пробормотал он. – Странно. Очень странно.

О’Салливан чуть подслеповато моргнул и вновь нацепил очки. А Рене, наконец, смогла справиться с целым сонмом нахлынувших эмоций и постаралась говорить чётко.

– Доктор О’Салливан. Не знаю, что произошло и как так вышло, но могу дать вам слово – я не заключала контракт с Монреалем. Никакой, кроме обучения сроком на один академический год, который истекает в мае. Так что, пожалуйста, поскольку я ничего не подписывала и не выбывала из системы подбора, можем ли мы…

Она оборвала себя сама. Просто увидела извиняющийся взгляд пожилого врача и поняла, что проиграла – вселенной, окружающему миру, звёздам, Богу… Всем! Кажется, она не сможет…

– Простите, мисс Роше, но у нас было два вакантных места, и оба уже заняты.

– Но прошло всего две недели!

– Вы же понимаете, начался отбор, и нам нет смысла ждать. Возможно, на следующий год…

О’Салливан прервался, когда увидел скривившийся рот из последних сил сдержавшейся Рене. О, да. Какой отличный синоним к слову «никогда».

– Уверен, – тем временем продолжил глава отделения, – эта ситуация разрешится, и всё встанет на свои места. В конце концов, карьера под крылом доктора Ланга – это большой шаг в будущее. Глупо отрицать его талант. – Он помолчал, а потом вздохнул. – Хоть и не в нейрохирургии, что весьма грустно.

Рене не знала, как ответить. Понятия не имела, что говорить или спрашивать. Когда вот так внезапно рушится тщательно взлелеянная мечта, единственная крутившаяся в голове мысль – а зачем дальше жить? Где и как искать новые цели? А, главное, для чего? К чему всё это, если однажды может снова произойти что-то подобное, и Рене в очередной раз останется ни с чем? Наконец, она смогла найти в себе силы пробормотать нечто вежливое, даже не поняв, что всё это время О’Салливан ждал и терпеливо давал время прийти в себя.

– Я поняла. Благодарю… благодарю за уделённое мне время. – Идиотская фраза из презентации вырвалась сама, но лишь вызвала грустный вздох у главы отделения.

– Мисс Роше…

– Когда?.. Когда вам пришёл отказ?

– Через три дня, после вашего письма, – немедленно откликнулся хирург, а Рене с тихим полувсхлипом-полусмешком запрокинула голову и с дикой улыбкой уставилась в потолок. Интересно, Тони решился на это в Торонто или когда вернулся?

– Ясно, – пробормотала она.

– Мисс… Доктор Роше, я уверен, всё объяснится и образумится.

– Разумеется, – вяло откликнулась она и кивнула. – Извините за беспокойство.

– Что вы! – немного нервно хохотнул О’Салливан, а потом неловко почесал затылок. – Такая неприятная ситуация. М-да. Не держите на нас зла, доктор Роше.

– Даже не думала.

Рене нашла в себе силы улыбнуться, пожала на прощание протянутую руку и направилась вглубь коридора, хотя не понимала, куда идет. Она бездумно шаталась по этажам больницы, едва не натыкаясь по пути на людей, которые в последний момент успевали отскочить в сторону. Но когда впереди неожиданно замаячили огромные двери центрального выхода, Рене рванула туда, словно безумная. Она сама не поняла, как толкнула тяжёлые створки и как вылетела на расчищенную подъездную дорожку. Но замерев посреди небольшой площади, набрала в грудь воздуха и завизжала. Звонко. Истерично. Полубезумно. И этот нечеловеческий крик отразился от красных стен, задребезжал в окнах, а потом рассыпался стаей перепуганных птиц. В него Рене вложила всю злость, всё разочарование и ненависть, потому что прямо сейчас она искренне ненавидела Энтони.

Дорога до Монреаля прошла в каком-то тумане, словно после того, как отгорели эмоции, на глаза лёг налёт копоти. Глядя на проносившийся за окном унылый пейзаж, Рене с некой иронией мысленно подпевала доносившейся из динамиков ABBA. «I had a dream…»Да, у неёбыламечта. Цель, которую из-за чужих, более важных хотелок швырнули в ведро. Она не знала, что будет делать – кричать? Ругаться? Требовать всё изменить? Одно было точно понятно – это конец. Ни работы, ни лицензии, ни мечты. Рене закусила губу и отвернулась от запотевшего окна.