Читаем …І цуды, і страхі (зборнік) полностью

У двор брата менскага гродскага суддзі Крыштафа Рэкуця Мікалая аднаго разу заблукала чалядніца пані Стужынскай, што жыла па суседстве. Пакуль уцякачку шукалі, хтосьці паказаў на двор Рэкуця, бо вочы некаторых суседзяў бачаць нават уначы. Зямянка пасылала да суседа свайго сына і прыяцеляў, просячы, абы тую чалядніцу Устинью выдал, яко добры прыятель а сусед, але пан Рэкуць адказаў праз пасланцаў наступнае: ниякое жонки пане Стужынское в дому своем не мел, ани маю. Прышла дей была до дому моего жонка, не ведаю чыя, але дей опять з дому моего проч пошла… Пані Стужынская, не супакоіўшыся, звярнулася да менскага гродзкага суьдзі Крыштафа Рэкуця з просьбай паўплываць на свайго брата, каб не ўпарціўся і выдаў чалядніцу без прамаруджвання. Тады Мікалай Рэкуць, відаць, ужо ў прысутнасці афіцыйных асобаў, адказаў па шчырасці: Правда… иж тая жонка была у мене в дому моем, але дей яком побачыл на ней пута, зрозумялем с повести ее, иж у великой неволи была. Казал ей з дому моего проч пойти, бо ми се дей того годило, яко чоловеку хрестияньтскому учынить чоловеку, неволею утрапеного, не гамовать. То бок брат суддзі не стаў затрымліваць уцякачку, даўшы ёй магчымасць як мага далей пайсці ад дому, дзе ставіліся да яе бязлітасна.

Зычлівасць, схільнасць спачуваць чужой бядзе і нядолі – з такімі пачуццямі ставіліся не толькі да сваякоў, сямейнікаў, але і да зусім незнаёмых людзей, хто б яны ні былі і дзе б ні сустракаліся. Староста трэйданскі Пётр Стаброўскі, каб не прыходзіць да далейшых страт паміж сабой і сваім крыўдзіцелем Крыштафам Мікалавічам, дараваў таму ганебны ўчынак, разгледзеўшы ў ім чалавека упадлого, зразумеўшы, што чыніў свае справы па злой парадзе і з дапамогай пэўных людзей, ды пастанавіўшы, што Бог вшэхмогонцы того потребуе, жебысь мы близним нашим выступок их одпущали, абы теж нам одпущоно было. Пасля чаго справа пана Крыштафа была ў судзе скасаваная і з кніг па просьбе трэйданскага старосты выкрасленая.

Кождый ест завжды близшый смерти, і, сыходзячы з гэтага мизернага света, чалавек разумеў сваю адказнасць перад тымі, каму яшчэ наканавана было тут заставацца, аддаючы ім справедливость свайго серца.

У тэстаменце, як у перадсмяротным дакумэнце, цалкам адсутнічае жах смерці, радкі з тэстаментаў самі сабою сведчаць пра разуменне чалавекам таго, што з ім адбываецца ці мусіць неўзабаве адбыцца. Ознаймую то на сей духовницы моей, што если кому на сим свете винен – напервей винен есми на небо – Богу милостивому душою моею, а телом грешным до земли, – пісаў перад смерцю возны Марка Клімовіч. Найважнейшай справай чалавека на парозе нябыту, было тое, каб на душы ніякая рэч не засталася і не шкодзіла, таму трэ было сплаціць усе свае зямныя пазыкі, – жонку і дзяцей бараніць ад крыўдаў, падзяліць маёмасць кожнаму па заслугах, прыгадаць усіх крэўных, абы між імі замешанья не было, не забыцца нават на драбязу. Так, шляхціц Ян Голас, вызнаючы сябе як чалавека грэшнага, раба Божага, адпісаў узлавецкаму святару Лаўрыну Касцюковічу пасля свайго пахавання пры Ільлінскай царкве пярэстую карову. А зямянін Берасцейскага ваяв. Андрэй Жыценскі, паміраючы ў 1590 годзе ды перабраўшы ў думках усіх сваіх сваякоў, спыніўся на ўнучцы Гальжбэце, бо толькі ёй доверных рук насмеліўся перадаць свій скарб – скрынку з прывілеем.

Шляхціц Ждан Словік, сыходзячы з гэтага свету, жонцы Тацяне Сапежанцы і сынам Фёдару, Грыгорыю, Васілю, Багдану і Льву покой вечны зоставил, абы се потэм по смерти… межи ними якие розницы и ростырки не деяли… а таксама перадаў лісты, па якіх яны мусілі б вярнуць тыя даўгі, якія пры жыцці бацькі бралі ў яго розныя людзі. Апроч грошай гэта былі розныя патрэбныя ў гаспадарцы рэчы. Так, Дземень Дзюка мусіў вярнуць срэбныя лыжкі, Крыштаф Баба – шаблю, шышак і панцыр, а татарын Ях’я Сабака – каня і жыта. Гаспадар мусіў яшчэ пры жыцці быць пэўны ў тым, што і пасьля смерці зможа паўплываць на побыт сямейнікаў.

Княгіня Мар’я Палубенская сваёй апошняй воляй загадала адпусціць усіх сваіх падданых – челяд невольную… на волю выпущаю и вызволяю, нехай за душу мою Бога просят.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Покер лжецов
Покер лжецов

«Покер лжецов» — документальный вариант истории об инвестиционных банках, раскрывающий подоплеку повести Тома Вулфа «Bonfire of the Vanities» («Костер тщеславия»). Льюис описывает головокружительный путь своего героя по торговым площадкам фирмы Salomon Brothers в Лондоне и Нью-Йорке в середине бурных 1980-х годов, когда фирма являлась самым мощным и прибыльным инвестиционным банком мира. История этого пути — от простого стажера к подмастерью-геку и к победному званию «большой хобот» — оказалась забавной и пугающей. Это откровенный, безжалостный и захватывающий дух рассказ об истерической алчности и честолюбии в замкнутом, маниакально одержимом мире рынка облигаций. Эксцессы Уолл-стрит, бывшие центральной темой 80-х годов XX века, нашли точное отражение в «Покере лжецов».

Майкл Льюис

Финансы / Экономика / Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / О бизнесе популярно / Финансы и бизнес / Ценные бумаги
Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР
Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР

Джинсы, зараженные вшами, личинки под кожей африканского гостя, портрет Мао Цзедуна, проступающий ночью на китайском ковре, свастики, скрытые в конструкции домов, жвачки с толченым стеклом — вот неполный список советских городских легенд об опасных вещах. Книга известных фольклористов и антропологов А. Архиповой (РАНХиГС, РГГУ, РЭШ) и А. Кирзюк (РАНГХиГС) — первое антропологическое и фольклористическое исследование, посвященное страхам советского человека. Многие из них нашли выражение в текстах и практиках, малопонятных нашему современнику: в 1930‐х на спичечном коробке люди выискивали профиль Троцкого, а в 1970‐е передавали слухи об отравленных американцами угощениях. В книге рассказывается, почему возникали такие страхи, как они превращались в слухи и городские легенды, как они влияли на поведение советских людей и порой порождали масштабные моральные паники. Исследование опирается на данные опросов, интервью, мемуары, дневники и архивные документы.

Александра Архипова , Анна Кирзюк

Документальная литература / Культурология
Курская битва. Наступление. Операция «Кутузов». Операция «Полководец Румянцев». Июль-август 1943
Курская битва. Наступление. Операция «Кутузов». Операция «Полководец Румянцев». Июль-август 1943

Военно-аналитическое исследование посвящено наступательной фазе Курской битвы – операциям Красной армии на Орловском и Белгородско-Харьковском направлениях, получившим наименования «Кутузов» и «Полководец Румянцев». Именно их ход и результаты позволяют оценить истинную значимость Курской битвы в истории Великой Отечественной и Второй мировой войн. Автором предпринята попытка по возможности более детально показать и проанализировать формирование планов наступления на обоих указанных направлениях и их особенности, а также ход операций, оперативно-тактические способы и методы ведения боевых действий противников, достигнутые сторонами оперативные и стратегические результаты. Выводы и заключения базируются на многофакторном сравнительном анализе научно-исследовательской и архивной исторической информации, включающей оценку потерь с обеих сторон. Отдельное внимание уделено личностям участников событий. Работа предназначена для широкого круга читателей, интересующихся военной историей.

Петр Евгеньевич Букейханов

Военное дело / Документальная литература
Мертвый след. Последний вояж «Лузитании»
Мертвый след. Последний вояж «Лузитании»

Эрик Ларсон – американский писатель, журналист, лауреат множества премий, автор популярных исторических книг. Среди них мировые бестселлеры: "В саду чудовищ. Любовь и террор в гитлеровском Берлине", "Буря «Исаак»", "Гром небесный" и "Дьявол в белом городе" (премия Эдгара По и номинация на премию "Золотой кинжал" за лучшее произведение нон-фикшн от Ассоциации детективных писателей). "Мертвый след" (2015) – захватывающий рассказ об одном из самых трагических событий Первой мировой войны – гибели "Лузитании", роскошного океанского лайнера, совершавшего в апреле 1915 года свой 201-й рейс из Нью-Йорка в Ливерпуль. Корабль был торпедирован германской субмариной U-20 7 мая 1915 года и затонул за 18 минут в 19 км от берегов Ирландии. Погибло 1198 человек из 1959 бывших на борту.

Эрик Ларсон

Документальная литература / Документальная литература / Публицистика / Историческая проза / Современная русская и зарубежная проза