...И в трещинах зеркальный круг (The Mirror Crack'd from Side to Side)

Oh, a wonderful life!	Ах, какая жизнь!
All the advantages!' Her voice rose mockingly. 'Clothes and cars and a wonderful house to live in and people to look after us, good schooling and teaching, and delicious food.	Все, что твоей душе угодно! - Она заговорила громче, слегка кривляясь: - Тряпки, машины, шикарный дом, гувернантки, хорошее образование, еда, что пальчики оближешь!
Everything piled on!	Все одно к одному!
And she herself, our "Mom."	И она - наша мамочка!
"Mom" in inverted commas, playing her part, crooning over us, being photographed with us!	"Мамочка" в кавычках! О-о, она честно играла свою роль, сюсюкала с нами, фотографировалась с нами.
Ah, such a pretty sentimental picture.'	От умиления прямо плакать хочется.
'But she really wanted children,' said Dermot Craddock. 'That was real enough, wasn't it?	- Но ей действительно хотелось иметь детей, -заметил Дермот Крэддок. - Тут никакой игры не было.
It wasn't just a publicity stunt.'	Она взяла вас отнюдь не ради рекламы.
' Oh, perhaps.	- Может быть.
Yes, I think that was true.	Пожалуй, вы правы.
She wanted children.	Ей хотелось иметь детей.
But she didn't want us!	Но ей не были нужны мы!
Not really.	По-настоящему - нет!
It was just a glorious bit of play-acting.	Игра, представление, показуха:
"My family."	"Моя семья",
"So lovely to have a family of my own."	"Так прекрасно, когда у тебя есть семья".
And Izzy let her do it.	И все это - при попустительстве Иззи.
He ought to have known better.'	Уж он-то должен был понимать.
' Izzy was Isidore Wright?'	- Вы имеете в виду Изидора Райта?
'Yes, her third husband or her fourth, I forget which.	- Да, это ее третий муж, если не четвертый, точно не помню.
He was a wonderful man really.	Кстати, замечательный человек.
He understood her, I think, and he was worried sometimes about us.	По-моему, он ее понимал и иногда беспокоился о том, что будет с нами.
He was kind to us, but he didn't pretend to be a father.	К нам он был очень добр, но отцом не прикидывался.
He didn't feel like a father.	Да и не чувствовал себя таковым.
He only cared really about his own writing.	По-настоящему его волновало только его писательство.
I've read some of his things since.	Я потом кое-какие его книги прочитала.
They're sordid and rather cruel, but they're powerful.	Все больше мрачное и жестокое, но написано сильно.