И время остановилось

Мари за весь вечер ни разу не присоединилась к танцующим. Просто сидела, глядя на них отрешенным взглядом. Аурелию озадачило ее поведение. Так хотелось, чтобы сестра открыла ей сердце, поведала о темных страницах своего прошлого. Объяснила, отчего вечная тень меланхолии омрачает ее прекрасные светлые глаза. «Доминик все-таки мой ребенок». Целый месяц Аурелия не могла выбросить из головы эту фразу. Лишь теперь она осознала, как мало на самом деле знает родную сестру.

– Что-то я утомилась, – отозвалась Мари. – Скоро пойду. А ты оставайся, только не возвращайся одна.

– Это и вас касается, – встрял Томас. – Мы с женой вас проводим, так спокойнее.

Мари смутилась и запротестовала:

– Да бросьте, не стоит! Вечер же в вашу честь, не хочу все портить.

– Ничего-ничего, остальные и без нас повеселятся, – успокоила Соледад. – Не бросим же мы вас одну…

В этот момент дверь кафе распахнулась. Ворвались запыхавшиеся Мимиль с Базилем, сыновья Чик-Чирика. Старший, переводя дух, выдавил:

– Боши! Идут сюда, трое их!

Музыка смолкла, танцующие застыли. Жозетт, мать Мимиля и Базиля, опомнилась первой:

– Так, граммофон и пластинки – живо на чердак! А где вы их видели?

– Со стороны Блана шли, – отрапортовал Мимиль. – Обычно они через Ярмарочное поле проходят, а тут встали, с кем-то треплются. В темноте не разглядеть было, с кем. А сейчас сюда прутся.

– У всех документы при себе? – осведомился Фернан. Все тут же повернулись к побелевшему Антуану.

– Черт, черт, черт! – запаниковал он.

Чик-Чирик шикнул и кивнул на туалет в глубине двора.

– Сидим тихо, ведем себя непринужденно – может, и не полезут проверять. Пока вроде как не запрещено праздновать годовщины свадеб… Так, все за стол, делаем вид, что болтаем.

Жозетт быстро притащила горшок с заячьим рагу, разложила еду по тарелкам. Едва она управилась, как под заколоченными окнами послышалась немецкая речь.

Сердце замерло, по спине от затылка до копчика побежали ледяные мурашки. В дверь трижды постучали.

– Открывайте! Немецкая полиция!

Мари стиснула ладонь сестры. Чик-Чирик распахнул дверь. В зал вошли трое бошей, у одного – унтер-офицера – ладонь лежала на револьвере.

– Документы на стол! – рявкнули они, зыркая на собравшихся. – Что здесь происходит?

Пока двое солдат проверяли документы, Чик-Чирик с завидным хладнокровием объяснил: ничего особенного, празднуем вот оловянную свадьбу. Аурелия с тревогой следила за унтер-офицером, но тот и бровью не повел. Все старательно не смотрели во двор. Закончив проверку, главный потребовал вина – себе и солдатам. Те таращились на Мари, Аурелию, невесту Фернана и невесту Толстого Бебера. Да когда же они уйдут-то? Чик-Чирик послушно плеснул им по стакану. Унтер-офицер осушил свой, поблагодарил за радушие и широко улыбнулся.

– Долго не засиживайтесь, комендантский час скоро.

Он двинулся к выходу, на прощанье обернувшись к Аурелии. Она вскинула голову и храбро взглянула на него в ответ, хотя внутри все и тряслось: вдруг Антуана найдут?

– А вы красотка, мадемуазель, – подмигнул бош и вышел.

Напряжение было таким, что Аурелия чуть не хлопнулась в обморок, как только за бошами захлопнулась дверь. Чик-Чирик кинулся выпустить Антуана, а Жозетт послала старшего сына проводить немцев – убедиться, что те и впрямь ушли. Сказано – сделано. Атмосфера мигом разрядилась.

– Кто-то нас выдал, – мрачно обронил Фернан. – Не верю я, что они заглянули на бокальчик.

– И кому бы это понадобилось? – встревожился взмокший Толстый Бебер. – О собраниях никто не знает.

Антуан напомнил ему, что видели сыновья Чик-Чирика: солдаты с кем-то трепались.

– Похоже, у нас доносчик – следит за каждым нашим шагом.

Аурелия покосилась на Антуана. Она знала, что Антуан всегда с подозрением относился к Толстому Беберу: не забыл, как тот грозился спалить цирк… После помолвки он стал меньше налегать на спиртное, но оно по-прежнему делало его лютым забиякой. Прочие не разделяли подозрений, но Антуан считал: если боши возьмутся за Бебера всерьез, тот мигом выдаст их всех.

– Удивительно еще, что кафе не обыскали сверху донизу, – заметил Томас.

Фернан объяснил: судя по тому, какие распоряжения получает его бригада, так бывает не всегда.

– Наверное, доносчик шепнул только о тайных сходках. Ну а боши убедились, что мы тут пируем просто по случаю вашей с Соледад годовщины.

– Хорошо хоть мои парни – отличные часовые, – вздохнул Чик-Чирик, – а то нам бы конец. Глядите там, осторожнее до дому добирайтесь.

Мари и Жюльен согласились сесть в «Ситроен» почтальона: тот собирался захватить еще и Фернана с невестой. Остальные разбрелись пешком. Аурелия с Антуаном предпочли велосипеды.

На улицах – ни звука, ни шороха. Ставни закрыты, свет потушен. Когда машина Дани скрылась вдали, тишина сделалась совсем зловещей. Обхватив себя за плечи, Аурелия поежилась. Казалось, за ними кто-то следит исподтишка.

– Ну что, идем? – поторопил Антуан. – Еще нарвемся на другой патруль.

– Да-да, сейчас, – нервно выдохнула она. – Мне показалось, здесь кто-то есть.

Антуан подошел, стиснул ее в объятиях.