И время остановилось

– Ты такого страха натерпелась, понятно, что тебе всякое мерещится. Но ты же слышала младших Чик-Чириков: они уехали. Однако задерживаться все равно не стоит.

Аурелия, в последний раз покосившись через плечо, оседлала велосипед. Они скатились по улочке вдоль церкви и повернули к мостам. Холодный ветер хлестал в лицо. Чуть погодя они свернули налево – на проселочные дороги, залитые мягким лунным светом. По шоссе можно было бы добраться быстрее, но для Антуана это было небезопасно. В конце, поднимаясь вдоль берега к полям, они слезли и повели велосипеды рядом – цепи звякали слишком громко. Антуан поравнялся с Аурелией и, не сводя с нее глаз, сказал:

– Твой отец решил раздать оружие. Вам с Мари придется научиться стрелять.

Аурелия замерла.

– Не понимаю, зачем нам это.

Антуан вздохнул.

– Местные парни, которые отказались от работы в Германии, ушли в макизары. И…

Он смолк, явно не решаясь продолжать.

– И что? – не выдержала Аурелия.

– Жюльен хочет к ним присоединиться.

Аурелия ошарашенно умолкла. Друг отказался от трудовой повинности[55], скрывается, но неужто и он собрался в подполье?

– Не для такой жизни он создан, – прошептала она. – Не так его воспитывали.

– Мы научим его защищаться, – заверил Антуан. – Боши усиливают контроль, Аурелия. Нельзя дальше сидеть безоружными.

– Ты предлагаешь мне учиться убивать? – с трудом выдавила она.

Антуан пожал плечами, будто говоря: это судьба.

– Я предлагаю тебе быть готовой дать отпор, если нас раскроют. Порой без насилия никак, любимая.

Аурелию вдруг обуяла злость. Она замотала головой. Одно дело – прятать детей, принимать сброшенные на парашютах грузы. Но стать бойцом – на это она не была способна.

– Я против насилия! Легко упрекать бошей в жестокости, а сами-то? Тоже убиваем. Твои друзья со своими карательными рейдами чем лучше? Ни за что не стану как немцы, Антуан! Стоит поддаться ненависти – и конец всему доброму и светлому. Выходит, мы зря боремся. Ты меня слышишь? Зря!

По щекам Аурелии струились слезы. Антуан обнял ее, что-то утешающе нашептывая.

– Если б ты знала, как я люблю тебя, моя прекрасная идеалистка! – приговаривал он, осыпая поцелуями мокрые щеки. – Ты удивительная. Самая смелая. Самая нежная. Самая страстная.

Пьяные от молодости и любви, они, целуясь и лаская друг друга, пошатываясь брели вперед, стараясь не уронить велосипеды.

– Никогда не заставляй меня убивать, Антуан, – прошептала она, прижавшись к его губам. – Никогда.

* * *

Три дня спустя, едва закончился урок музыки с Элизабет Тардье, Аурелия вышла из гостиной вслед за экономкой. В прихожей поджидал Шарль, и девушка, увидев его, невольно отпрянула. Это когда же он успел вернуться?

– Аурелия! Здравствуй! – бросил он с привычной высокомерной ухмылкой.

Потупившись, экономка юркнула на кухню. Аурелия сглотнула. В тройке с галстуком, с фетровой шляпой в руке и идеально подстриженными усиками Шарль был воплощением самодовольного гестаповца.

– Здравствуй, Шарль. Я думала, ты в Шатору.

– Был. Получил приказ отправляться сюда. Велели проследить за местными макизарами. Ты случайно ничего не знаешь?

Прищурившись, он вгляделся в лицо Аурелии. Та старалась держаться непринужденно. Молясь, чтобы голос ее не выдал, она рассмеялась:

– Макизары в Шатийоне? Вот умора!

– Забавно. Я только что из мэрии – твой отец сказал то же самое, слово в слово.

Черт! Вот ведь ублюдок, всюду сует свой нос!

– Работа у тебя, я вижу, увлекательная, – съязвила она. – Наверное, и платят соответственно?

– Грех жаловаться. А что, хочешь к нам?

Он следил за ней взглядом, будто кот, готовый наброситься на мышь. Аурелия велела себе не поддаваться панике.

– Ладно, мне пора, – сказала она. – Надо подготовить к завтрашнему дню стихотворение. Счастливо оставаться.

Она двинулась к двери. Шарль ее окликнул:

– Да, ты тут из кафе поздновато выходила. Надеюсь, обошлось без приключений?

Вопрос так и сочился сарказмом. Аурелия застыла. Шарль угрожающе шагнул к ней. Она повернулась и смерила его презрительным взглядом.

– Могла бы догадаться, что это ты их доносчик! – процедила она сквозь зубы. – Следил за мной, да?

Шарль наклонился к самому ее лицу. Аурелия напряглась.

– Кому-то же надо прикрывать тебе спину, раз сама не можешь, – прошептал он. – Я же обещал защиту, Аурелия.

От него несло табаком, перегаром и какой-то кислятиной. С отвращением отвернувшись, Аурелия огрызнулась:

– С предателями вроде тебя я в жизни не лягу в одну постель!

Шарль издевательски расхохотался.

– Понятно, предпочитаешь быть подстилкой своего комми!

– Подонок! – прорычала она. Ее ноздри раздувались, а грудь часто вздымалась от ярости.

– Выкладывай, где вы его прячете, – потребовал он, проводя большим пальцем по ее губам. – У Марселины, да? Не хотелось бы причинять боль этой милой женщине.

Аурелия в бешенстве влепила ему звонкую пощечину. В этот миг на пороге возникла Изабель Тардье, возвращавшаяся с кожевенного завода. Застыв на мгновение, она ошарашенно уставилась на пылающую щеку сына и перекошенное от гнева лицо Аурелии.

– Господи, да что стряслось-то? – вскричала она.