И время остановилось

Под столом Полин от души пнула меня по голени, но я постаралась не подать виду.

– Простите, я не знала…

Щеки у меня, кажется, пылали, и я наверняка здорово смахивала на переваренного омара. Нервно отхлебнув воды, я отважилась снова взглянуть на Руди.

– Да ничего страшного, – непринужденно отмахнулся он. – Мы развелись мирно. Эстель купила дом в Сен-Фловье, поближе к родителям. А я поехал следом, так было лучше для Милли. А потом подвернулся момент, и я взял на себя книжный магазин.

Полин, слегка окосевшая после всего-то двух бокалов вина, горячо поддакнула с блаженной улыбкой:

– Вот это я понимаю – поступок настоящего мужчины!

Обиженный Мехди зло покосился на нее.

– Спасибо за комплимент, – проворчал он.

К счастью, у Аннетт хватило ума избавить нас от семейных разборок. Она тут же предложила принести десерт – мороженое и кокосовое печенье от Лулу. Мы наслаждались угощением, болтая о самых разных вещах. А мама внимательно разглядывала Руди, который перешучивался с дедом.

Немного погодя она застенчиво прокашлялась:

– Кхм… Лиза мне говорила, вы ищете помощника?

– Именно так, – мягко подтвердил он. – Мне нужен человек на кассу, в основном на вторую половину дня. Освободить мне время для заказов и прочей бумажной волокиты.

Его карие глаза задержались на мне чуть дольше, чем следовало бы. Смутившись, я невольно залюбовалась мускулистыми предплечьями, широкими ладонями и губами, четко очерченными, будто дольки мандарина. Чертовски привлекательный мужчина, ничего не скажешь.

Уймись, Лиза. Уймись.

Кажется, мама задала ему очередной вопрос, потому что Руди ответил:

– Да нет, никаких конкретных требований. Заходите как-нибудь с утра, если интересно.

Тут вбежали возбужденные дети. Тим гордо потрясал проигрывателем, Милли тащила стопку пластинок-сорокапяток.

– Можно послушать музыку? – спросил сын. – Мы тут нашли кучу всего!

– Можно, раз уж ты разобрался, как включать, – хмыкнула мать. – Правда, не уверена, что эти старые песни тебе понравятся.

Тим бережно водрузил аппарат на подоконник и поставил пластинку. Первые ноты «Ça plane pour moi»[23] Пластика Бертрана заглушили стрекот сверчков, до того заполнявший воздух.

– Ничуть не устарело! – одобрила Аннетт, посмеиваясь над ерзающей на стуле Полин.

– Наоборот, мне жутко нравится! – воскликнула подруга. – У-у-у-у! Comme un Indien dans son igloo…[24]

В ребяческом восторге Милли схватила Тима за руки и пустилась с ним в пляс, распевая:

– Ça plane pour moi, moi, moi, moi, moi…[25]

Глядеть на то, как они кружатся и верещат, перевирая слова и не обращая внимания на зрителей, было одно удовольствие. Насколько было бы легче жить, если бы мы в душе оставались детьми! Мы с Руди обменялись умиленными улыбками, пока Лулу и Аннетт хором распевали:

– You are the king of the divan! Qu’elle me dit en passant[26]. У-у-у-у!

Мама сделала вид, что удивлена.

– Надо же, папа, я и не знала, что ты тайком слушаешь мои пластинки!

Не удержавшись, я схватила телефон – сделать пару снимков. Мама наклонилась ко мне:

– Тим хочет пофотографировать «Полароидом», но я что-то не могу его наладить. Может, где-нибудь неподалеку можно купить?

– Давайте я гляну, если хотите, – вызвался Руди. – У моих родителей их целая коллекция, так что я немного разбираюсь.

Дети снова включили пластинку, а Лулу поднялся со стула, напевая себе под нос. На миг мне показалось, что сейчас он пустится в пляс вместе с ними. Но он скрылся в доме и вернулся через минуту с бутылкой настойки. Странно, не припомню, чтобы я ее покупала…

– Глоточек ратафии, чтобы промочить горло? – предложил он.

– Спасибо, не стоит, – отказался Руди, – мне еще Милли к родителям везти, мама отведет ее утром в школу. Я как раз к ним и ехал, потому и оказался на той дороге. Кстати, нам уже пора.

– Схожу за «Полароидом», – сказала я, вставая.

Когда я вернулась, Тим уже выключил музыку и ждал вместе с Милли у машины Руди.

– Спасибо за чудный вечер, Лиза.

– Это вам спасибо. Без вас Пьеретта пропала бы.

– Может, перейдем на «ты»?

– Согласно, перейдем! Вот, держи «Полароид».

Передавая фотоаппарат, я случайно коснулась его пальцев. От его улыбки по шее пробежала странная дрожь. На одно безумное мгновение мне показалось, что он так же тянется ко мне, как я к нему. К счастью, он быстро отвернулся, пообещав маме в ближайшее время заняться «Полароидом».

Когда он отошел, Полин испустила, наверное, сотый за вечер вздох:

– Ох, ну и ну! Вот с кем бы я не прочь согрешить по-взрослому. Хочу ребенка от этого мужчины, сейчас, немедленно!

Хихикнув, я заметила, что в последний раз она говорила то же самое, когда пускала слюни на фото Генри Кавилла.

– Ну да, но все так реагируют на Генри Кавилла, – парировала она и повернулась к маме. – Правда же, Сесиль?

– Я даже не представляю, о ком вы, – засмеялась мать.

Потрясенная Аннетт застыла.

– Ну ты даешь, это же тот, который Супермен! – пояснила она, как будто это была общеизвестная истина. – И фигура, и вообще мужчина что надо…

Она явно собиралась продолжать свои игривые комментарии, и я со смехом ее перебила: