Я, бабушка, Илико и Илларион

– Ну, разве так не лучше? Вы же оба хорошие мальчики! – обрадовался Христо. – Зайди во двор!

– Спасибо, я тороплюсь… Ты когда вернешься?

– Вечером, – ответил Янгули.

– Буду ждать под мостом!

Я ушел.

Он пришел, молча привязал ослика к забору, снял рубашку, бросил ее на спину ослика, и я вновь прочел на его широкой груди магическое слово Hellados.

Сегодня свидетелем нашего поединка был только ослик. Драка длилась долго. Как я ни старался, Янгули опередил меня, – первый удар остался за ним. Я не упал, – лишь покачнулся. Когда он замахнулся во второй раз, я быстро отпрянул, и рука его прошлась перед моим носом. Но замах был столь сильным, что Янгули не смог удержаться на месте и сделал полшага вперед, чуть повернувшись в сторону. Сейчас он стоял передо мной с выставленной вперед худой челюстью, точно так, как во время первой нашей драки. И я изо всей силы двинул его в челюсть. Он упал и с минуту не двигался. Я был уверен, что он не встанет. Но Янгули вдруг вскочил и кинулся на меня. Его растопыренная пятерня и мой сомкнутый кулак достигли цели одновременно. Оглушенный, я опустился на одно колено, невольно закрыл лицо руками и почувствовал, как из моего носа сочится кровь. Когда я пришел в себя, то увидел опустившегося на колено в такой же позе Янгули, – он вытирал кровь с разбитой губы. Я кое-как встал. Выпрямился и Янгули.

Мы долго смотрели друг на друга. Я слышал его тяжелое, шумное дыхание, а он, конечно же, мое. Я ждал нападения Янгули, но, странно, у меня не было больше ни желания, ни настроения драться. Но я знал, что отныне Янгули никогда не сможет командовать мной.

– Хватит! – сказал вдруг Янгули.

– Хватит! – согласился я. – Но завтра мы будем драться при ребятах! – добавил на всякий случай.

– Не надо. Я скажу ребятам, что ты – парень что надо! Но первенства я тебе не уступлю!

– И не нужно!

– Хочешь, будешь вторым! – предложил Янгули.

– Да не нужно мне ничего! Ты – по своей, я – по своей дороге! – Я собрался уходить.

– Погоди! Так не пойдет. Не станем же мы драться каждый день? Давай так: с завтрашнего дня мы будем ругать друг друга. Кто лучше – тот и победитель!

– Ладно, согласен!

И вот снова мы в окружении ребят. На сей раз между нами разгорается словесный поединок.

– Джемал – ослиная голова!

– Янгули – греческий зеленщик!

– Тбилисский сопляк!

– Погонщик ослов!

– Осел!

– Гнилой огурец!

– Камбала!

– Головастик!

– Медуза!

– Кретин!

– Паганини!

Арсенал ругательств у меня иссяк. А Янгули ждал – была моя очередь.

– Ну давай, иначе проиграешь! – толкнул меня Кока.

– Больше не умею!

– А ты крой по матери!

– Нет, по матери нельзя!

– Скажи – шени деда ватире! Это ж не обидно!

– Да как это сказать по-русски?

– А ты скажи по-грузински. Он не поймет! – не отставал Кока.

– Янгули, шени деда ватире! – сказал я по-грузински и весь напрягся в ожидании ответа.

– Имана су ине простикаса инека, Джемал!

Я понял, что Янгули тоже задел мою мать, но слова его прозвучали так мелодично, так приятно, словно пел он «Аве Марию». И я повторил:

– Шени деда ватире, Янгули!

– Имана су ине простикаса инека, Джемал!

Так продолжалось полгода. Потом страсти понемногу улеглись. Янгули и я свели бранный репертуар к одной-единственной фразе, которой, словно приветствием, обменивались при каждой встрече:

Я: – Шени деда ватире, Янгули!

Он: – Имана су ине простикаса инека, Джемал!

Был солнечный день. Я и Кока возвращались из школы. У переезда, как обычно, забавлялись Янгули и его компания. Увидев меня, Янгули вскочил и направился ко мне.

– Янгули, шени деда ватире! – опередил я его.

Он остановился и долго молча смотрел на меня.

– Шени деда ватире, Янгули! – повторил я.

Янгули опустил голову, повернулся и медленно зашагал… домой. Я так и замер от удивления.

– Видал, как он смылся?! Все, конец его атаманству! – сказал я Коке.

– Не конец, а только начало! – нехотя улыбнулся Кока.

– Как так?

– А так. Одолел он тебя, Джемал!

– Почему же он не выругался?

– Вчера он спросил меня про твою мать. Где, мол, она… Ну, я и ответил, что ее… что она… в общем, ответил, что ее уже нет… Потому-то он и не выругал тебя…

Я остолбенел:

– Сопляк, болван! Почему ты мне не сказал об этом вчера?

– Не знаю… – потупился Кока.

– Янгули! – крикнул я. Но он был уже далеко, чтобы услышать мой голос. А может, и услышал, но не обернулся…

С тех пор Янгули вдесятеро вырос в моих глазах. Вражды между нами как не бывало, но друзьями мы так и не стали. При встрече мы приветствовали друг друга поднятой рукой и дружелюбной улыбкой, и только. Если он, вместо отца, приносил нам молоко или мацони, мы заговаривали. Но дальше как о цене на молоко, мацони и зелень или об ослике разговор не шел.

В тот день Янгули принес молоко. Я встретил его во дворе и… не узнал. Все лицо у него было в синяках.

– Что с тобой? – спросил я удивленно.

Это было немыслимо – чтобы кто-нибудь в квартале осмелился поднять руку на Янгули. Разве что кто-то из старших?..

– Ничего! – ответил он, отводя взор.

– Но тебя же…

– Ничего! – повторил он с улыбкой.

– Янгули, скажи, кто он? Если ты один не справишься с ним, возьми меня!

Янгули отрицательно покачал головой.