Я человек эпохи Миннезанга: Стихотворения

Пела прелестная юная женщина,
пела с открытой эстрады в саду,
чуточку нагло, немного застенчиво,
людям в забаву, себе на беду.

Глядя в партер, как в огромное зеркало,

голое вздергивала плечо,
каждое русское слово коверкала,
но становилась милее еще.

Ведь от Варшавы до Клязьмы и Сетуни

были мы все от нее без ума,
и показалось нам, что с кастаньетами
к нам приближается Нежность сама.

Нежность беспечная, резвая, краткая,

тополя нежность и нежность ольхи,
нежность, с которой, склонясь над тетрадками,
в юности мы сочиняли стихи.

Женская нежность в ее неизбежности,

сколько в ней было любви и тепла,
сколько в ней было покорной мятежности,
страсти, тревоги, сожженной дотла!

Стала листва серебриться на тополе,

в кроне запутался дальний рассвет.
Громко, отчаянно люди захлопали,
и поклонилась певица в ответ.

Нет, не заморской изысканной новости

яростно рукоплескали они:
нежности – той, что нужнее суровости,
нежности – той, что бессмертью сродни.

ПЕЧАЛЬ СТЕКЛА ПО АМАЛЬГАМЕ

Любви не верь,
не верь тревоге,
ты только зверь
с большой дороги.

Ты только мгла,

над городами
печаль стекла
по амальгаме.

Ты видишь свет

на небе вещем:
тропе побед
мы рукоплещем.

Тропе утрат,

тропе страданий
судьбе отрад
и назиданий.

Живи, живи,

любви не веря,
смешной любви
ночного зверя!

СИНИЙ ВЕЧЕР

Синий вечер за окном,
за окном снега, –
а у нас есть теплый дом:
тех, кто нынче в доме том,
не страшит пурга.

Синий вечер за окном.

Синяя пурга.

«Понимаешь, я твой номер…»