Я — легенда

"Robert."	- Роберт...
Her voice was as broken and lost as his.	В ее голосе что-то надломилось.
"Why were we punished like this?" she asked.	- За что нам это наказание? - спросила она.
He drew in a shuddering breath. "I don't know," he answered bitterly.	- Не знаю, - с горечью сказал он.
"There's no answer, no reason.	- Нет причины. Нет объяснения.
It just is."	- Он с трудом подбирал слова. - Просто так все устроено... Так все и есть.
She was close to him now.	Она приблизилась к нему.
And suddenly, without hesitation or drawing back, he drew her against him, and they were two people holding each other tightly in the lost measure of night.	И вдруг - он не отстранился и, не колеблясь, привлек ее к себе. И они остались вдвоем - два человека в объятиях друг друга, песчинкой затерянные среди безмерной, бескрайней темноты ночи...
"Robert, Robert."	- Роберт, Роберт.
Her hands rubbed over his back, stroking and clutching, while his arms held her firmly and he pressed his eyes shut against her warm, soft hair.	Она гладила его по спине, руки ее были ласковыми и родными, и он крепко обнимал ее, закрыв глаза и уткнувшись в ее теплые, мягкие волосы.
Their mouths held together for a long time and her arms gripped with desperate tightness around his neck.	Их губы нашли друг друга и долго не расставались, и она, отчаянно боясь выпустить его, крепко обняла его за шею...
Then they were sitting in the darkness, pressing close together, as if all the heat in the world were in their bodie s and they would share the warmth between them.	Потом они сидели в темноте, плотно прижавшись друг к другу, словно им теперь принадлежало последнее, ускользающее тепло этого угасающего мира, и они щедро делились им друг с другом.
He felt the shuddering rise and fall of her breasts as she held close to him, her arms tight around his body, her face against his neck. His big hands moved roughly through her hair, stroking and feeling the silky strands.	Он чувствовал ее горячее дыхание, как вздымалась и опадала ее грудь; она спрятала лицо у него на плече, там, куда скрипач прячет свою скрипку, он чувствовал запах ее волос, гладил и ласкал шелковистые пряди, а она все крепче обнимала его.
"I'm sorry, Ruth."	- Прости меня, Руфь.
"Sorry?"	- Простить? За что?
"For being so cruel to you, for not trusting you."	- Я был резок с тобой. Не верил, подозревал.
She was silent, holding tight.	Она промолчала, не выпуская его из объятий.
"Oh, Robert," she said then, "it's so unfair.	- Ох, Роберт, - наконец сказала она, - как это несправедливо.
So unfair.	Как несправедливо.
Why are we still alive?	Почему мы еще живы?
Why aren't we all dead?	Почему не умерли, как все?
It would be better if we were all dead."	Это было бы лучше - умереть вместе со всеми.