Я — легенда

The sound grew stronger, it became a rumbling mixture of noises.	Звук стал громче - смесь разнородных приглушенных шумов.
His hands drew in slowly at his sides.	Медленно возвращалось ощущение рук, лежащих вдоль туловища.
Why didn't they take the fire off his chest?	Жжение в груди - огонь.
He could feel hot coals dropping through openings in his flesh.	Они забыли погасить огонь. В его груди. Все горело. Маленькие горячие угольки прожигали плоть и выкатывались наружу...
Another groan, agonized and breathless, twitched his graying lips.	И снова слабый, агонизирующий стон разомкнул его пересохшие голубоватые губы.
Then his eyes fluttered open.	Веки дрогнули, и он раскрыл глаза.
He stared at the rough plaster ceiling for a full minute without blinking.	Его взору предстал грубый серый потолок -нештукатуренная бетонная плита перекрытия.
Pain ebbed and swelled in his chest with an endless, nerve-clutching throb.	Около минуты, не мигая, он глядел прямо перед собой. Боль в груди пульсировала, то прибывая, то убывая, словно прибой перекатывал гальку по его обнаженным нервам.
His face remained a taut, lined mask of resistance to the pain.	Все его сознание концентрировалось только на этом: выдержать эту боль, сдержать ее в себе, не дать ей победить.
If he relaxed for a second, it enveloped him completely; he had to fight it.	Расслабься он хоть на мгновение - и она вырвется, вберет весь его разум, охватит все его тело, и теперь, очнувшись, он не должен был этого допустить. Теперь он должен был сопротивляться.
For the first few minutes he could only struggle with the pain, suffering beneath its hot stabbing.	Несколько минут он был сосредоточен на этой борьбе с болью, он буквально перестал видеть и оглох, пытаясь локализовать в себе эту жестокую кинжальную пульсацию.
Then, after a while, his brain began to function; slowly, like a machine faltering, starting and stopping, turning and jamming gears.	Наконец сознание стало понемногу возвращаться к нему. Мозги работали медленно, как плохо отлаженный механизм, остановившийся и теперь понемногу набирающий обороты, неуверенно, толчками, словно перескакивая с одного режима на другой.
Where am I? It was his first thought.	Где я? - была его первая мысль.
The pain was awful.	И снова - чудовищная боль.
He looked down at his chest and saw that it was bound with a wide bandage, a great, moist spot of red rising and falling jerkily in the middle of it.	Он покосился вниз, стараясь разглядеть свою грудь.
He closed his eyes and swallowed.	То, что он увидел, была широкая повязка с огромным влажным растекающимся пятном красного цвета в середине, которое толчками пульсировало, вздымаясь и опадая.
I'm hurt, he thought.	Он закрыл глаза и сглотнул.