Я — легенда

He slammed the door viciously, then winced, groaning, at the brain-stabbing noise. Outside, he heard the rest of the mirror fall out and shatter on the porch cement.	- Он зло захлопнул за собой дверь и застонал: шум удара отозвался в мозгу болезненной волной, - а снаружи на цементном крыльце брызнули звоном остатки зеркала, выпавшие из рамы.
Oh, great! His lips contorted back into a white twist of flesh.	Прекрасно! - он поджал губы так, что они побелели.
Two cups of burning black coffee only made his stomach feel worse.	От двух чашек горячего кофе ему стало только хуже: желудок отказывался принимать его.
He put down the cup and went into the living room.	Отставив чашку, он отправился в гостиную.
To hell with it, he thought, I'll get drunk again.	Все к дьяволу, - подумал он, - лучше напьюсь.
But the liquor tasted like turpentine, and with a rasping snarl he flung the glass against the wall and stood watching the liquor run down onto the rug.	Но ликер показался ему скипидаром. Со звериным рыком он швырнул в стену бокал и замер, глядя, как ликер стекает по стене на ковер.
Hell, I'm runnin' out of glasses. The thought irritated him while breath struggled in through his nostrils and out again in faltering bursts.	Дьявол, так я останусь без бокалов, - подумал он, что-то внутри у него сорвалось, и его стали душить рыдания.
He sank down on the couch and sat there, shaking his head slowly.	Он осел в кресло и сидел, медленно мотая головой из стороны в сторону.
It was no use; they'd beaten him, the black bastards had beaten him.	Все пропало. Они победили его; эти чертовы ублюдки победили.
That restless feeling again; the feeling as if he were expanding and the house were contracting and any second now he'd go bursting through its frame in an explosion of wood, plaster, and brick.	И снова это неотступное чувство: ему казалось, что он раздувается, заполняя весь дом, а дом сжимается, и вот ему уже нет места, его выпирает в окна, в двери, летят стекла, рушатся стены, трещит дерево и сыплется штукатурка...
He got up and moved quickly to the door, his hands shaking.	Руки его начали трястись - он вскочил и бросился на улицу.
On the lawn, he stood sucking in a great lungful of the wet morning air, his face turned away from the house he hated.	На лужайке перед крыльцом, отвернувшись от своего дома, который стал ему ненавистен, он отдышался, наполняя легкие мягкой утренней свежестью.
But he hated the other houses around there too, and he hated the pavement and the sidewalks and the lawns and everything that was on Cimarron Street.	Впрочем, он ненавидел и соседние дома. И следующие за ними. Он ненавидел заборы, тротуары и мостовую, - и вообще все, все на Симаррон-стрит.
It kept building up. And suddenly he knew he had to get out of there. Cloudy day or not, he had to get out of there.	Ощущение ненависти крепло, и он внезапно понял, что сегодня надо выбраться отсюда -облачно ли, или нет, но ему надо выбраться.
He locked the front door, unlocked the garage, and dragged up the thick door on its overhead hinges.	Он запер входную дверь, отпер гараж.
He didn't bother putting down the door. I'll be back soon, he thought.	Гараж можно не запирать, я скоро вернусь, -подумал он.
I'll just go away for a while.	- Просто прокачусь и вернусь.