Я — легенда

Those old two-reelers he'd looked at with his projector.	Г ерой короткометражных комиксов, которые он крутил на своем проекторе.
Cortman was almost a dead ringer for the roly-poly comedian.	Ай да Бен Кортман! Хоть и мертвый - а двойник коротышки-комедианта.
A little less plump, that was all.	Правда, не такой толстенький, - вот и вся разница.
Even the mustache was there now.	Даже усы на месте.
Oliver Hardy flopping on his back under the driving impact of bullets.	Оливер Харди - падает на спину, сраженный пистолетным огнем.
Oliver Hardy always coming back for more, no matter what happened.	Оливер Харди - снова и снова возвращается как ни в чем не бывало.
Ripped by bullets, punctured by knives, flattened by cars, smashed under collapsing chimneys and boats, submerged in water, flung through pipes.	Зарезанный, застреленный, раздавленный машиной, расплющенный обломками рухнувшего здания, в корабле, утопленный в море, перемолотый в мясорубке, - он обязательно вернется.
And always returning, patient and bruised.	Терпеливый, покорный и избитый.
That was who Ben Cortman was-a hideously malignant Oliver Hardy buffeted and long suffering.	Так вот кто был перед ним: Бен Кортман -слабоумный фигляр, избитый, многострадальный Оливер Харди.
My God, it was hilarious!	О, Господи, - это же воистину смешно!
He couldn't stop laughing because it was more than laughter; it was release.	Он хохотал и не мог остановиться. Смех его был не просто смехом - это было избавление.
Tears flooded down his cheeks.	Слезы текли по его щекам.
The glass in his hand shook so badly, the liquor spilled all over him and made him laugh harder.	Взрывы хохота сотрясали его так, что он не мог удержать в руке бокал - облив себя, он расхохотался еще пуще, и бокал покатился на пол.
Then the glass fell thumping on the rug as his body jerked with spasms of uncontrollable amusement and the room was filled with his gasping, nerve-shattered laughter.	Его всего буквально скрутило от смеха, от беспредельного, бесконтрольного восторга, вся комната дрожала от его захлебывающегося, нервического хохота.
Later, he cried.	Пока смех его не перешел в рыдания...
He drove it into the stomach, into the shoulder.	Куда бы он ни вгонял колышек - результат был всегда одним и тем же.
Into the neck with a single mallet blow.	В живот или в плечо.
Into the legs and the arms, and always the same result: the blood pulsing out, slick and crimson, over the white flesh.	В шею - всего один удар киянки. В руки или в ноги. И каждый раз - поток крови. Пульсирующий поток, липкое вишневое пятно, растекающееся поверх белой плоти.
He thought he'd found the answer.	Он думал, что понимает механизм этой смерти: они теряют необходимую для жизни кровь.
It was a matter of losing the blood they lived by; it was hemorrhage.	Смерть от потери крови.