Я! Помню! Чудное! Мгновенье!.. Вместо мемуаров

– Да, сразу же нашла, очень интересную работу – в Гуверовском научно – исследовательском институте, который входит в систему Стэнфорда. А вот мне уезжать было тошно, я буквально заболел, но чтобы хоть как – то выжить в России, нужно было заниматься жуткой халтурой, а этого я не хотел еще больше. Страха никакого не было, но все превратилось в какую – то другую жизнь, стало походить на «упраздненный театр» Окуджавы – это произошло упразднение какого – то определенного настроя. Сначала казалось: еще одна оттепель, хотя Александр Исаевич Солженицын, вернувшийся в Россию, при первой же нашей встрече сказал: «Перестройка пошла не лучшим способом, мягко говоря…». Что случилось? Случился неестественный отбор. Он дал свой результат. По большому счету даже президент Горбачев – это тоже был неестественный отбор. Он абсолютно не понимал, что у него есть, что происходит и что произойдет.

– Ну, вот, собрались и уехали. И в России с тех пор не бывали…

– Не бывал. Понимаете, я бы себя всего разворошил. Вначале так переживал, что две недели вообще не спал ни минуты, потерял 30 килограммов, а ностальгия все разрасталась и разрасталась. Жуткое состояние, врагу не пожелаешь…

– Сейчас ностальгии уже нет?

– Сейчас уже нет.

– И как Вы ее лечили?

– Читал, работал, учился заново спать. Так сложилась судьба и, может быть, к лучшему. Потому что какие – то вещи, связанные с русской культурой, с европейской культурой, которые у меня здесь выплеснулись, там бы ни за что не написались.

– В литературной среде были широко известны Ваши несанкционированные дерзкие выступления на форумах Союза писателей СССР. Вам удавалось в результате этих «прорывов» на трибуны как – то влиять на ситуацию и достигать необходимых конкретных результатов?

– Помнится, в самом начале восьмидесятых годов прошлого века ко мне обратились наслышанные о моих выступлениях родственники писателя В.В. Вересаева – его племянница Валерия Михайловна Нольде и ее муж Евгений Андреевич Зайончковский. Им никак не удавалось создать при СП СССР комиссию по литературному наследию Вересаева. Писатель был полузабыт, книги его почти не переиздавались. Мы решили, прежде всего, сами собрать состав комиссии, а потом уже активно действовать. Позвонили академику Лихачеву. «Почту за честь», – сказал Дмитрий Сергеевич. Радостно отозвались и писатели Леонид Леонов и Даниил Гранин. Вошли в комиссию профессора – вересаеведы Ф.И. Кулешов и Ю.У. Фохт – Бабушкин и другие достойные литераторы. Вересаевская комиссия была утверждена. Все это способствовало новому выходу в свет произведений писателя, активизировалось исследование его творчества. К тому же через несколько лет Фохт– Бабушкин стал первым заместителем министра культуры СССР, что тоже помогло делу.

Знаете, Вересаев и сегодня все еще недооценен. Это был человек исключительной честности и редкой образованности, какой, пожалуй, нельзя было встретить среди советских писателей да и прежних, дореволюционных. В 1888 году он окончил историко – филологический факультет Петербургского университета, защитил кандидатскую диссертацию, а затем поступил на медицинский факультет Дерптского университета и окончил его в 1894 году. Работал врачом в своем родном городе Туле, потом переехал в Петербург. Его книга «Записки врача» (1901) – своего рода исповедь, вызвавшая переполох во врачебном мире. А литературовед Фохт – Бабушкин справедливо отмечает: «В исключительном по бесстрашности романе «В тупике» (1920 –1923) Вересаев, рассказывая о событиях революции и гражданской войны, предсказал немалое число тех горестей, которыми мы мучаемся сегодня».

В 20 – 30 годы, поняв, что правдивое художественное изображение действительности у нас в стране невозможно, он переходит на другой род литературы. Пишет захватывающие книги «Пушкин в жизни» и «Гоголь в жизни». Владея греческим языком, переводит «Илиаду» и «Одиссею» Гомера. Они опубликованы посмертно и по сей день остаются образцом великолепного перевода (перевод этих поэм Жуковским был сделан не с оригинала, а с немецкого, то есть сквозь пелену другого языка).

Еще одна деталь: когда в 1943 году Вересаеву неожиданно по сумме творческих достижений была присуждена Сталинская премия первой степени, он говорил родным, что не спал всю ночь, мучился, думал, какую совершил подлость, что им получена эта награда. Я уверен, феномен Вересаева требует нового широкого разговора в российской печати, что, несомненно, пойдет на пользу современному российскому обществу.

– Я понимаю, что тема Вересаева затронута не случайно. Знаю, что в молодые годы Вашим «наставником» был последний личный секретарь Льва Толстого Валентин Булгаков. Потом – Алексей Федорович Лосев. Эти трое – Ваши путеводные нити?