Я! Помню! Чудное! Мгновенье!.. Вместо мемуаров

– Встреча с ними освещает сердце и сознание радостью. Все трое – хотя и очень разные – были людьми непреклонной честности. Валентин Федорович Булгаков написал воззвание «Опомнитесь, люди – братья!» – против Первой мировой войны, – за что провел 13 месяцев в тульской тюрьме. Потом выпустил книгу под тем же названием. В 1923 году как противник террора и гражданской войны он был выслан из СССР и жил в Праге, не меняя гражданства. В 1941 году фашисты, захватившие Чехословакию, бросили его сначала в тюрьму, а затем в концлагерь в Баварии, где он пробыл до конца войны. В 1948 году ему разрешили вернуться в СССР и поселиться в Ясной Поляне. Он становится сначала научным сотрудником, а потом и хранителем музея Л.Н. Толстого.

Алексей Федорович Лосев за научно – философские книги, так называемое «восьмикнижие» в «издании автора», в котором усмотрели антисоветские мотивы, четыре с половиной месяца отсидел в одиночке в Бутырках, потом на 17 месяцев был переведен во внутреннюю тюрьму на Лубянке и далее в качестве заключенного был отправлен на строительство Беломорско – Балтийского канала.

Такова была их жизнь, посвященная поиску истины.

– Вы под их влиянием ощутили себя философом?

– Я ощутил себя человеком мыслящим. Мне много дало общение с Булгаковым, а потом с Лосевым, долгие беседы с ними. Что – то во мне проснулось, заложенное от природы. Помню, в старших классах школы меня потрясла неэвклидова геометрия Лобачевского, теория относительности Эйнштейна. Приоткрылся таинственный космос. Но неосознанная любовь к многомыслию, к радости осмысливать жизнь пришла много раньше. Возможно, первоимпульс этого возник на переходе от отрочества к юности. Мы тогда жили в Туле, а в деревне Ясная Поляна, примыкающей к музею – усадьбе Льва Толстого, у нас была изба. Помню один летний день или это были несколько дней, слившихся в один: чистое синее небо, золотистый воздух, свежая зеленая трава у глаз. Я лежал в самой глубине яснополянской усадьбы, там, где речка Ясенка, где истоки реки Воронки. Божья коровка ползет по стеблю колокольчика. Чувствую радостную кровную связь с этой землей. Река Времен, впадающая во что – то еще более грандиозное, чему названия я не знаю…

Позже я познакомился с седым моложавым светлым человеком – Валентином Федоровичем Булгаковым. Он открыл мне писателей и философов русского зарубежья: Бунина, Шмелева, Цветаеву, Зайцева, Мережковского, Бердяева… А еще через несколько лет я прочел его собственные книги: «Христианская Этика» (о мировоззрении позднего Толстого) и антивоенную «Опомнитесь, люди братья!» Мы много беседовали о Толстом, и, знаете, как ни странно, но я, грешный, пришел к христианству, прежде всего, через «отпавшего от церковного православия» Толстого, хотя, разумеется, в споре с ним. Подчеркну – именно «отпавшего», а не отлученного, как до сих пор ошибочно полагают многие. Так же, как ошибочно полагают, что Толстой утверждал, что «злу противиться не надо». Ничего подобного: Толстой был за противление злу, так же, как крестьянин Сютаев, которого великий писатель называл своим учителем, говорил именно о «непротивлению злу насилием»…

– Затем в Вашей жизни появился Лосев…

– С Алексеем Федоровичем я был очень тесно связан – и духовными, и родственными узами. Мы беседовали без малого двадцать лет, беседовали о многом и разном, историческом и современном. На сороковины его памяти в его квартире, среди близких ему людей, я предложил общими усилиями создать русское религиозно – философское общество «Лосевские Беседы». А в доме на Арбате, где он жил, – Центр философской мысли, то, что теперь называется «Библиотека истории русской философии и культуры Дом А.Ф. Лосева». Создание того и другого было трудным и нескорым делом. Но оно осуществилось. Недавно мне сюда, в Калифорнию прислали учрежденную этой библиотекой памятную Лосевскую медаль. В дальнейшем я хотел подняться от «Лосевских бесед» к Новой нео – платоновской академии. Рядом стоящие слова «новая» и «нео» указывали бы на то, что эта идея осуществится именно в России. На этот мой призыв ученые тогда не откликнулись. Позже, выступая в США в научно – исследовательском институте, основанном крупнейшим американским ученым Лайнусом Карлом Полингом, лауреатом двух Нобелевских премий, я развил эту идею, и ученые отозвались на нее. К сожалению, мы с женой перебрались в США уже после того, как институт Полинга из Калифорнии переехал в штат Орегон, а его основатель умер.

– Скажите, а как удалось среди всеобщего заговора молчания напечатать в 1983 году не только очерк «Подвиг профессора Лосева» в «Литературной России», но и побеседовать с ним в том же году в «Альманахе Библиофила»? После сталинских лагерей для ученого наступили следующие 25 лет вынужденного молчания и работы «в стол». Да и впоследствии упоминание его имени не особо приветствовалось. Лишь изредка появлялись небольшие рецензии на его книги научного характера в специализированных изданиях.

– Конечно, было не просто, но ведь получилось, и это главное!