Я всё ещё не спел…

Темнеет небосвод, подёрнутый закатом,
И перламутр дали пылает янтарём,
Переливаясь бликом пурпурным граната,
И наземь ниспадая агатовым дождём.

На лёгкие на все, от бремени дневного

Природа, разрешившись, вздохнула, отойдя
От тяжести жары, полуденного зноя,
И бьёт ключом прохлады живительной струя.

Сапфировых небес ажурных поволока

Прикрыта серебром перистых облаков —
С каймою по краям искристой позолоты, —
Скользящих лёгкой тенью верхушками домов.

Вот облако-медведь своей мохнатой лапой

Ласкает гриву Чёрной красавицы горы,
Что стражем возлегла – иль Аргусом лохматым, —
Пред Севлюшем, под знаком блуждающей звезды.

Здесь бурных вод поток несёт с собою Тисса

И, пенясь, разбивает о вековой гранит,
Пред взором возникая вдруг призрачной Каллисто,
И змейкой извиваясь, рапсодией звучит.

То тут, то там витают преданья старины глубокой:

Здесь призрак Бене Боршо над «Канкивым» парит;Монахов-францисканцев преследуемый орден
Гонителям жестоким проклятие вершит.

Там, в глубине подвалов,

в тьме канкивских развалин,
В «колодце Капистрана» монаший гроб висит
С священными мощами на четырёх на златых
Цепях и тайну свято от недругов хранит.

Вот в воздухе маячит лик Пе

рени, барона,Над графскою усадьбой и парком вековым;
На Габсбургов с укором
зрит праведник казнённый —
Неустрашимый Жигмонд, с задором молодым.

Чу!.. Где-то в поднебесье далёким отголоском

Доносится до слуха с угорской стороны
Поэмы «Витязь Янош» слог с утончённым лоском,
То – Петефи, романтик лирической струны.

Вдогонку его лире шлёт музу Бейла Барток:

Он «Деревянным принцем» волшебный мир творит,
Тот, что его кумирам до упоенья сладок,
И к «пастве» благодарной душой благоволит.

То – веянье времён, что думы навевает,

Здесь дух царит особый… Но что это?.. Сирень
Мне ветви на плечо вдруг нежно опускает
И цветом осыпает окрест… Закончен день.

Природа замерла и в негу погрузилась —

Дай счастья Бог тебе Аркадия страна, —
И перлами росы волшебными умылась
И нежным, живописным твореньем ожила.

Мне мил приют полей и шелест трав душистых

Под крик перепелов и треск коростелей,
Под трели соловья дубрав широколистых
И щебет птиц в саду, журчащий как ручей.

Ещё один мазок, лишь штрих, до завершенья

Воздушного плэнера красот Карпат седых:
Уют сей сотворив, подспудно, вожделенно,
Неведомый художник чертог красы воздвиг,

Где мир благоухает, не ведая печали,

В соцветьях утопая вселенского добра,
И манит, и влечёт в сиреневые дали,
И нет им ни начала, и нет им ни конца.

Лазурным пламенем