Я, звездный рыцарь, или Выйти замуж за героя

Капитан Берген кивнул:

— И дать знать на корабль. Ребята ждут.

— Сделаем.

Карла подумала, что надо быть любезной с тем, кто предоставил им отдых и убежище.

— Скажите, — промолвила она светским тоном, — а вот ваши эти… ну… крылья… они для чего? Чтобы летать или…

Таратора щелкнул челюстями и с шелестом распахнул крылья. В спальной камере сразу стало темно.

— Не летать. Это — статус. Символ. Образ. Ну, и да, они помогают. Передвигаться, держать равновесие. Мы… как бы перепархиваем. Крылья — наша часть. Наша неотъемлемая часть. Лишиться крыльев для птицелюда — это… немыслимо. Человек без ног или без рук может жить — ему дадут протезы. Птицелюд без крыльев жить не может. И протезы тут не помогут.

Таратора сложил крылья, возвращая в спальную камеру дневной свет.

— За всю новейшую историю был только один птицелюд, который смог продолжать существование, лишившись этого. Но он ушел от нас и предпочел одинокий путь. Мы помним его имя, но никогда не произносим вслух.

Что-то хрипло каркнув на своем языке, Таратора вдруг буквально вывалился из окна. Но, судя по хлопкам и крикам, не упал, а спланировал на землю и куда-то ушел.

Боль в виске мешала сосредоточиться и начать связно мыслить. Прошло несколько томительных минут прежде, чем она немного отступила, и Ыйгун смогла оценить ситуацию. Судя по отдаленному гулу и реву, а также сотрясению почвы, пираты стартовали от разграбленной базы, забрав все, что могли успеть. Что они оставили брошенным на произвол судьбы людям? И остались ли на базе другие люди, кроме нее самой, не взятой… почему? Только ли потому, что ее назвали нулевиком? Или причина в чем-то другом?

Как бы то ни было, она все еще оставалась главным шерифом базы, а после ее разгрома — практически единственным начальником, который был точно цел, хотя и не совсем невредим. И обязана исполнить свой долг.

Боль в виске пульсировала, отвлекая и путая мысли. Вся левая сторона — висок, скула до подбородка, даже воротник — были запачканы в крови, и ранка не спешила закрываться, хотя поток стал слабее. Ыйгун с трудом, помогая себе руками, поднялась и проковыляла к сейфу, в котором лежала аптечка. Пираты до него не добрались не потому, что спешили, а потому, что наверняка знали — там не может храниться ничего ценного. Несколько батареек для блока аварийного питания, флешки с архивными записями и аптечка.

Заклеив рану коллоидом и глотнув тоник с витаминами — выпить пришлось половину порции — Ыйгун почувствовала себя лучше настолько, что задумалась о своем незавидном положении. Но мысли сами собой то и дело возвращались к Шоррену. Рыжий стажер оказался не тем, за кого себя выдавал. И она так обманулась! Поверила, что парень прислан к ней на подмогу, сама ознакомила его с расположением базы, передала коды управления шлюзами и лифтами, обучила, как буквально в одно касание справиться со всеми системами. Смешно сказать, но он ей даже начал нравиться — эта его улыбка, эти глаза, эта ямочка на подбородке… Такой красивый — и гнилой внутри.

Но действительно ли гнилой? Женщина потрогала нашлепку коллоида на виске. Вспомнился миг ужаса, когда дуло пистолета смотрело ей в глаза. Промахнуться с такого расстояния было невозможно. Или…

Нет! Не думать. Нельзя о нем думать! Это отвлекает от действительно важных мыслей. Не хотел ли ее Шоррен убивать или просто так совпало, ей осталась жизнь. И главное — правильно оной распорядиться.

Ыйгун подтащилась к пульту, подняла руку, чтобы коснуться панели — и застыла.

Практически все огни, кроме аварийных, были погашены. Мигали только сенсоры, сообщавшие о том, что питание отключено и система переведена в режим ожидания. Пульт не был заблокирован или отключен. Он был вполне исправен, только…

Только все его системы были перенастроены на то, чтобы поддерживать работу маячка. Сигнальный огонек пульсировал в ритме, который женщина никогда не наблюдала вживую, но отлично могла опознать.

Сигнал терпящих бедствие.

Ноги лейтенанта Чайво подкосились, и она рухнула в кресло диспетчера. Понадобилось еще две или три минуты прежде, чем она осознала и приняла к сведению невероятный факт — уходя, Шоррен вызвал помощь. И древний, как мир, сигнал тревоги уже покинул планету, вырвавшись в глубокий космос.

— Ну, парень, ну… дай только до тебя добраться. И я до тебя доберусь, или мне придется сдохнуть!

— Получен сигнал «СОС»! Открытая частота!

Вахтенный «Стремительного» выглядел обескураженным. Уже больше тысячи лет человечество не использовало морзянку, как морально и технически устаревшую, но, выйдя во внешний космос, то есть за пределы Солнечной Системы, вернулось к ней, взяв на вооружение один из самых главных и важных символов — символ беды и помощи. И сейчас именно этот код приняли следящие приборы.

Гурий выругался. Не отозваться он не имел права. Как и любой, кто примет этот сигнал. Отказ в помощи был обоснован только одной причиной — принявший сам в данный момент тоже терпит бедствие. Или это тот, по чьей вине случилась беда.