Ядовито-розовая ручная граната (СИ)

Шерлок помедлил, обозревая хаос вокруг себя и думая об одной оставшейся в неприкосновенности комнате: огонь в камине, кресло и Джон. Единственное среди развалин, что сохранилось в целости и безупречности. Его любовь во всех ее проявлениях, обретшая форму.

В моменты своего бодрствования он, возможно, уклонится от этого слова, от чувства, которое, как он всегда подозревал, ему не дано испытать, но здесь не было места подобному самообману. И он не мог открещиваться от этого так же, как делал во внешнем мире.

Губы его приоткрылись, и голос прошептал - тихо и застенчиво, но от этого сказанное не перестало быть истиной:

- Да, Майкрофт. Любовь. К моему соседу и другу. К Джону Ватсону.

Субстанция в банке ничего не ответила, признав, наконец, свое поражение, и Шерлок поднялся на ноги и направился по разрушенным коридорам тем же путем, что проходил в своих снах ранее. Но теперь он не был ни мертвым, ни замерзшим, и не был он потерянным. Перед ним сияла полоса света, широкая, наполненная обещанием, ведущая его безошибочно сквозь оскольчатую тьму и разгромленное здание к единственной уцелевшей двери.

И на пороге его ждал Джон; глаза его сияли, а улыбка, сильная и все же несмелая, робкая и одновременно требовательная, переполнялась теми же чувствами, что Шерлок ощущал внутри себя.

Он понимал, что все это сон – что Джон там, на реальной Бейкер-стрит, вероятно, мало что знает о чувствах, испытываемых Шерлоком, и возможно, никогда не ответит на них. Однако он шагнул вперед в раскрытые объятия Джона, позволил себе окунуться в теплую, полную солнечного света волну, и осознал, что в настоящий момент она для него вполне реальна.

******

Джон невидяще смотрел на страницы книги, глаза его не могли сфокусироваться на прыгающих перед ним словах – множество бесполезных черных точек на бумаге. Шерлок спал вот уже несколько часов, кумулятивный эффект седативных препаратов вверг его в полное отрешение от окружающего мира. Джон был вполне уверен, что в квартиру в поисках наркотиков мог заявиться хоть весь Скотланд-Ярд, и Шерлок об этом даже не узнает. Но с другой стороны это означало, что Джон был совершенно один, в компании своих ходящих по кругу мыслей.

Он посмотрел на Шерлока, наблюдая за размеренным подъемом и опусканием его груди: видение белой кожи и приоткрытых губ. Друг едва ли пошевелился с момента, когда Джон ввел ему последнюю дозу более шести часов назад, погруженный слишком глубоко во власть медицинских препаратов. В сочетании с усилиями, затраченными на выпроваживание брата, это оказалось для него слишком большой нагрузкой.

- Чертов Майкрофт, - прошептал Джон со смешанным чувством раздражения и смущения. Возможно, все было бы не так ужасно, если бы сказанные слова не оказались так близки к истине, однако, верный своей сущности, старший Холмс был безжалостен. Казалось, он видит все насквозь и там, где большинство людей из простой порядочности поверили бы объяснениям Джона о необходимости согреть Шерлока, Макройфт, похоже, был исключением.

И не то, что бы Джон лгал. Бога ради, он все-таки был врачом. Конечно, он сделал бы все, что потребуется, чтобы помочь Шерлоку пройти через это – чем бы оно ни было. Они друзья…

Слово парило в его мозгу, и он вздохнул от неадекватности этого определения, раздраженно перелистывая страницы. Для Джона «друг» - это тот, с кем иногда пересекаешься, чтобы выпить в пабе, и кого можно время от времени попросить о помощи при переезде. С друзьями можно поговорить, когда все идет наперекосяк. Шерлок нечасто употреблял спиртные напитки, а уж в бар ходил крайне редко, и то только по настоянию Джона. Его невозможно было убедить хотя бы изредка навести порядок, не говоря уже о перестановке мебели, а если что-то шло наперекосяк, то это, обычно, была его вина.

Странным образом Шерлок умудрялся представлять собой полную противоположность тому, что Джон вкладывал в понятие «друг», но в то же самое время детектив был самым лучшим другом, что он когда-либо имел. Шерлок плевать хотел на все социальные условности и правила поведения. Он был честен до жестокости и часто являлся серьезной занозой в заднице, но он в точности знал, что движет Джоном по жизни так же верно, как если бы разобрал его на части и увидел все его шестеренки. И он вернул свет во все закоулки существования Джона, в то время как остальные не могли даже обнаружить выключатель.

Возможно потому, что этим выключателем был сам Шерлок.

Джон не был идиотом. Он знал, что его текущее состояние мира и довольства, с периодическим вкраплением наполненных адреналином моментов «о Боже, мы сейчас погибнем», целиком и полностью заслуга Шерлока. Без него у Джона не было бы ни того, ни другого. И дело было даже не в том, что исчезли бы и доступ к местам преступлений, и противоречащие здравому смыслу проникновения в чужие квартиры, и прочие подобные вещи. А в том, что испарилась бы перспектива всего вышеперечисленного. Шерлок был самой опасностью, и Джон это любил.

Любил его?