Яик-Горынович

– А у нас что ж, рук нету, что ли? – удивился Гришка Рублев. – Казаки мы или кто?.. Евлампий, поднимай народ, нынче же на ночь пойдем за Волгу барские усадьбы шарпать! Там их, на правобережье, в России, как сору.

– Погодь чуток, пусть река окончательно станет, да лед посередке окрепнет, сказал Атаров.

Варвара, поняв, что мужики не намерены вызволять заарестованного солдатами Пугачева, засобиралась в обратный путь.

– Ты меня проводи, Евлампий, до первого жилья, – попросила сына.

– Осталась бы, переночевала у нас. Куда на ночь глядя? – предложил казак.

– Не, сынок, пойду!.. Ребятишки, небось, заждались, – отказалась та. – Через неделю опять буду, жди!

2

Через несколько дней отправившиеся в степь на гульбу Гришка Рублев с еще одним яицким наткнулись верстах в трех от зимовья на Дениса Пьянова. Тот шел бездорожьем, поминутно оглядываясь по сторонам и пугаясь каждого шороха. В окоченевших руках крепко сжимал заряженное ружье. За время скитаний Денис Степанович сильно исхудал, от него прежнего остались одна кожа да кости. Последние два дня вообще ничего не ел, был зол на весь белый свет, голоден как волк, от усталости буквально валился с ног, к тому же весь продрог на ноябрьском лютом ветру и не попадал зубом на зуб. Гулебщики, так и не подстрелив никакой дичи, привели беглого казака в землянку. Здесь его отогрели, накормили чем бог послал, уложили спать. Расспросы Евлампий Атаров решил отложить на потом, хоть и не терпелось. Его, как и всех в землянке, особенно яицких казаков, интересовала личность загадочного купца Пугачева, объявившегося в Яицком городке и проживавшего у Пьянова.

Пока тот отдыхал, охотники вновь отправились в степь на гульбу, – Денис Степанович ощутимо уменьшил продовольственные запасы ватаги. Пошли на охоту в другую сторону, к левобережью Волги. С охотниками двинулись и Петр Красноштанов с беглым солдатом Дегтяревым. Им в этот день повезло: подстрелили в поле двух зайцев-русаков и дикого кабана в плавнях. Тяжелую тушу хряка еле дотащили до зимовья, то и дело сменяя друг друга и отдыхая подолгу в степи, в заснеженных оврагах или у подножия небольших возвышенностей. Опасались рыскавших по всей округе правительственных солдат.

Денис Пьянов к тому времени уже отоспался. Сидел на корточках возле печурки, грея над огнем скрюченные, с выпуклыми толстыми жилами, кисти рук. Скупо ронял фразы:

– Когда уезжал от меня Емельян Иванов сын Пугачев в слободу Мечетную, обещал к Рождеству возвратиться. Как раз казаки на рыбную ловлю собралися. Условлено у нас было со стариками, что в те поры и Пугачев бы вдругорядь на Яик наехал и увел бы всех на Кубань… Да вот беда, донесли на него в Мечетной, а кто, про то мне не ведомо. Меня самого едва упредить успели об опасности. Человек из Талового умета набегал от старика Оболяева, наш казачок, Ванька Зарубин по прозванию Чика. Я в бега вдарился, а супругу мою, Аграфену, должно быть, в крепость взяли под арест. Где теперя купец Пугачев, я, браты мои, не ведаю, должно быть, в остроге. Да только сдается мне, не простой купчишка то был. Ой, не простой… Сказывали, то подлинно император Петр Третий Федорович собственной персоной к нам заявился, во как!

– Кто ж это сказывал? – округлил глаза от удивления Евлампий Атаров.

– Сам же он мне и признался, купец, – сказал Денис Пьянов. – В баньке мы вдругорядь с ним парились. Гляжу, а у него на грудях какие-то пятна, как бы на птицу орла смахивают. Я и спроси: мол, что это у тя, Емельян, за птицы? А он мне: то не птицы, дядька Денис, а орлы, стало быть. Знаки царские. И я, мол, не Емельян, а доподлинно царь Петр Федорович, из Питенбурга по божьему проведению спасшийся!

– Да ну?! – аж подскочил от восторга на нарах молодой казак Гришка Рублев.

– Истинно так мне и сказал, ей бо, – побожился рассказчик. – Вот только беда: должно быть, опять его сатрапы немкины заарестовали… Боюсь, замучают злодеи заступника. Как дальше нам быть тогда?.. На него ведь вся наша надежа.

– Не допустит Господь этого, – уверенно произнес рассудительный Петр Красноштанов, уважаемый земляками. – Он помазанника оберегает… Нам на радость, злыдням старшинам, разорителям нашим, на горе.

– Надо к Степану Оболяеву на Таловый умет людишек послать, на разведку, – предложил атаман ватажников. – Петр Иваныч, ты за старшого пойдешь? – обратился он к Красноштанову.

– Надо, так пойду. Порадею за обчество, – кивнул головой пожилой казак.

В помощь ему снарядили несколько человек: яицкого удальца Федьку Слудникова по прозвищу Алтынный Глаз, татарина, которого звали Ахмет, и троих беглых мужиков. Снабдили их на дорогу кабаньим мясом, ружейными зарядами, теплой одеждой. Велено им было на Таловом умете хорошенько выведать о Пугачеве, то бишь императоре Петре Федоровиче. Разведчики пораньше завалились спать, а рано утром, едва забрезжил на востоке, в киргиз-кайсацкой степи рассвет, спешно двинулись в путь.