Яик-Горынович

И узрел эту картину проходивший мимо царь Петр. Он о ту пору как раз в Черкасском городке у атамана здешнего донского в гостях был. Глядит самодержец – совершенно нагой человек на пустой бочке сидит и песни пьяным голосом горланит. А сам при всем казачьем оружии, хоть сейчас сажай на конь – и в поход на турку! Приблизился император к бочке и потянул шутейно у нагого казака пищаль с плеча. Близ царя свита его набежала да охрана из солдат Семеновского гвардейского полка, с дюжину человек. Все льстиво царевой шутке улыбаются, на казака перстами указывают.

– Не замай, дядько, не то как врежу по бельмесам-то! – гаркнул грозно нагой пьянчуга и впрямь на высокую персону их величества кулачищем своим жилистым, немытым замахнулся. И чуть с бочки не свалился от резкого движения.

Петр не в шутку струхнул, отскочил от разбушевавшегося казака. Тут семеновцы в дело вмешались, вмиг хмельного казака с бочонка стащили, обезоружили, как есть, не прикрытого срамного, в ноги царю бросили.

– Отставить, братцы, это лишнее! – урезонил гвардейцев царь Петр. – По нраву мне этот казачок пришелся. Пить умеет по-русски, да! Однако ум не пропивает и с оружием даже в пьяном виде не расстается. Молодец, казак! Хвалю. Служи мне верой и правдой и Россию от басурманов защищай.

Казак понял, что перед ним сам царь, а он, дурья голова, бить его кулаком собирался. Вмиг протрезвел, не вставая с колен, стал молить о прощении.

– Встань, служивый, – поднял его с земли царь Петр, – жалую тебе десять целковых на платье, потому негоже тебе этак, голышом, на турку под Азов-город идти. В поход на завтра сбирайся вместях со всем донским войском, да гляди, не пропей царев презент. Увижу еще раз в оном виде – голова с плеч! Уж не обессудь тогда, казак, я слову своему хозяин…

С тех пор, старики-донцы в Черкасском сказывали, и появилась в войске печать – голый казак на бочке – заместо старинной, на которой был елень, пронзенный стрелой…

Максим Шигаев с Денисом Караваевым тряслись в телеге по неровной, ухабистой грунтовке в сторону Талового умета, по пути вели серьезный, касающийся самого для них животрепещущего, разговор, о чем, верно, сейчас говаривали едва ли не в каждом казачьем доме.

– Ты, Максим, пограмотней меня, темного, будешь, – говорил пожилой Денис Караваев, – ответь мне вдругорядь на один вопрос… Сумнение меня берет: когда будем мы на Петра Федоровича глядеть, как отличить, истинный ли он государь али так себе? Как вообще царей распознают-то? Тебе, чай тоже, как и мне, не доводилось?

Шигаев в ответ на простодушное признание старшего товарища улыбнулся:

– Мне, дядька Денис, тожеть узнавать царей ранее не доводилось. Но я думаю, это дело не хитрое. Ежели человек назвался именем царя, так не спроста. Иначе б какая ему в том корысть? Значит, так оно и есть: он – царь Петр Федорович Третий.

– Здорово ты, Максим, рассуждаешь, – недоверчиво протянул Денис Караваев. – По-твоему значит: хоть поп Ерошка назовись царем, царем ему и быть? Так, что ли?.. А народ что – дураки? Народу истинного царя подавай, иначе он – ни в какую!..

– Да какая разница, Денис, – упрямо стоял на своем Шигаев. – Вон императрица Екатерина, ты думаешь, истинная царица? Как бы не так. Она немка исконная и русских кровей в ее жилах полушки не наберется. Она и говорить-то по-нашему толком еще не научилася, верные люди сказывали. Ее при императрице прежней Елизавете Петровне, Царство ей Небесное, из Пруссии привезли и за великого принца Петра Федоровича замуж отдали. Так у них, у царей полагается, чтоб жинка тоже пренепременно была царского роду. А Екатерина Алексеевна наша как раз какой-то там немецкой принцессой была, вот ее Елизавета за племянника своего и сосватала.

– Так это что ж получается, – недоуменно качнул седой головой в нахлобученной до самых бровей шапке Денис Караваев. – Тот же поп Ерошка на троне?.. Немка некрещеная всею Русью-матушкой заправляет?

– Что немка – точно, а вот насчет крещения ошибся ты малость, дядька Денис, – возразил Шигаев. – Крестили ее в православном храме и обвенчали по обряду нашенскому с Петром Федоровичем… Так положено.

На Таловый умет казаки прибыли к вечеру. В степи, за версту где-то от жилья, их остановили два незнакомых верхоконных казака.

– Стой, православные, куда путь держите? – окликнули приезжих конные.

– А вы кто такие, братцы? – спросил в свою очередь Максим Шигаев, опасаясь, как бы встречные не оказались разъездом старшинского комендантского отряда, посланного в степь полковником Симоновым для поимки беглых казаков. Он даже незаметно нащупал на боку рукоятку своей шашки, готовый в любую минуту к бою.

– Мы слуги его величества императора Петра Федоровича, – смело ответил молодой казачок в лохматой бараньей папахе и голубом форменном чекмене.

– Ну так нам его и надо, – обрадовался своим Караваев. – Сведите нас, служивые, с батюшкой, мы от всего Яицкого войска посланцы.