Янки при дворе короля Артура

Толпа мигомъ разсялась, а всадники били бичемъ всхъ тхъ, которые направлялись по дорог, вмсто того, чтобы прятаться въ кусты. Крики, вопли и мольбы мало по малу затихли въ отдаленіи и всадники вернулись обратно. Въ это время благородный всадникъ сталъ разспрашивать насъ о разныхъ подробностяхъ, но онъ ничего не узналъ отъ насъ, кром только того, что мы чужестранцы изъ далекой земли; конечно, мы разсыпались передъ нимъ въ благодарностяхъ за его великодушное заступничество. Когда вернулась вся свита, то благородный всадникъ сказалъ одному изъ своихъ слугъ:

— Приведите вьючныхъ лошадей и посадите на нихъ обоихъ чужестранцевъ.

— Слушаю, милордъ.

Мы хали въ арріергард между слугами и довольно скоро остановились у одной придорожной гостинницы на разстояніи десяти или двнадцати миль отъ того мста, гд произошла съ нами эта ужасная сцена. Нашъ милордъ, заказавъ себ ужинъ, тотчасъ отправился въ свою комнату и мы его больше не видали.

На слдующій день утромъ, во время нашего завтрака, къ намъ явился главный управляющій милорда и заявилъ:

— Вы сказали, что вамъ нужно хать по той же дорог, какъ и намъ; въ виду этого милордъ, графъ Грипъ, сдлалъ распоряженіе, чтобы вамъ дать лошадей и вы на нихъ подете; нкоторые изъ насъ будутъ васъ сопровождать до небольшого города Кэмбенетъ, гд уже вы будете вн всякой опасности.

Намъ ничего не оставалось боле длать, какъ выразить нашу благодарность и принять предложеніе. И вотъ мы хали по удобной тропинк по шести въ партіи; изъ разговоровъ мы узнали, что лордъ Грипъ былъ важнымъ лицомъ въ своемъ округ, лежавшемъ на разстояніи дневного пути отъ Кэмбенета. Мы хали довольно быстро, такъ что еще до полудня были уже на рыночной площади Кэмбенета. Мы спшились, затмъ попросили слугъ передать отъ насъ благодарность лорду и подошли къ собравшейся толп народа, чтобы посмотрть поближе, чмъ тутъ такъ интересовался народъ. Это была остальная партія рабовъ, тхъ самыхъ, которыхъ я когда-то встртилъ по дорог въ долину Голинессъ. Бдный мужъ, котораго разлучили съ молодой женой, умеръ, точно такъ же, какъ и нкоторые другіе; но къ этой партіи было прибавлено еще нсколько новыхъ рабовъ. Король нисколько этимъ не интересовался и сталъ прогуливаться по площади, а я былъ совершенно поглощенъ этимъ и исполненъ состраданія къ этимъ несчастнымъ подонкамъ человчества. И вотъ они сидли тутъ, ли земл, молчаливые, хмурые, съ опущенными головами и съ страдальческимъ взглядомъ. Какой-то болтливый ораторъ говорилъ рчь другой кучк, собравшейся около него, на разстояніи какихъ нибудь тридцати шаговъ отъ рабовъ, и восхвалялъ "нашу славную британскую свободу!"

Я вспылилъ, совершенно забывъ, что былъ плебей; я помнилъ только, что былъ человкъ. Чего бы это ни стоило, но я также взойду на эстраду и…

Но, охъ! Меня и короля сковали вмст по рукамъ. Это сдлали наши спутники, слуги лорда; графъ Грипъ стоялъ тутъ же и смотрлъ на всю эту процедуру. Король пришелъ въ ярость и сказалъ:

— Что значитъ такое ужасное обращеніе?

Лордъ же сказалъ совершенно равнодушно одному изъ своихъ негодяевъ:

— Возьмите рабовъ и продайте ихъ.

Рабовъ! Это слово звучало какъ-то ужасно странно. Король встряхнулъ своими ручными кандалами и силою сломалъ ихъ; лордъ ужасно разгнвался на это. На насъ наскочило съ дюжину слугъ и минуту спустя мы стали совершенно безпомощными: намъ завязали назадъ руки. Мы такъ настойчиво и такъ серьезно объявляли себя свободными людьми, что возбудили вниманіе въ либеральномъ оратор и въ окружавшей его толп; они подошли къ намъ и ораторъ сказалъ:

— Если вы дйствительно свободные люди, вамъ нечего бояться — данная Богомъ свобода въ Британіи да послужитъ вамъ щитомъ и охраною! (Рукоплесканія!) Вы это скоро увидите. Принесите скоре доказательства.

— Какія доказательства?

— Доказательства того, что вы свободные люди.

Ахъ, тутъ я только вспомнилъ! Я пришелъ въ себя, я ничего не сказалъ. Но король опять разразился сильнымъ гнвомъ:

— Вы полуумные люди. Было бы лучше и справедливе, если бы этотъ воръ и негодяй доказалъ, что мы не свободные люди!

Какъ видите, онъ зналъ свои собственные законы такъ же, какъ знаютъ ихъ другіе люди: на словахъ, но не на дл. Такіе люди обыкновенно хватаются за какую-нибудь мысль изъ этого закона и бываютъ крайне настойчивы, если это касается ихъ самихъ. Нкоторые поникли головами съ видомъ отчаянія, другіе отошли прочь, такъ какъ ихъ уже ничего боле не интересовало. Ораторъ же сказалъ дловымъ тономъ, въ которомъ незамтно было ни малйшаго сочувствія:

— Разв вамъ неизвстны законы нашей страны? Пора было бы ознакомиться съ ними. Вы для насъ чужеземцы и вы этого не отрицаете. Можетъ быть, вы и свободные люди, мы этого не отрицаемъ, но точно также вы можете быть и рабами. Законъ говоритъ совершенно ясно: не нужно доказывать, что вы рабы, но нужно доказать, что вы не рабы.

Но я сказалъ:

— Дайте намъ только время послать въ Астолатъ; или дайте намъ послать въ Валлэй Голинессъ…