Ярость и рассвет

Шахразада поняла, что время уговоров прошло, одним быстрым движением наложила стрелу на тетиву, натянула лук и выстрелила. Несмотря на покрытое грязью оперение и скромные возможности самодельного оружия, стрела просвистела почти по прямой и пронзила запястье идиота, который заварил всю кашу.

Он завопил от боли и уронил скимитар на землю. Ржавый клинок лишь тихо звякнул.

До того, как кто-либо успел отреагировать, Шахразада наложила новую стрелу и снова натянула тетиву, ощутив, как та начала ослабевать.

Не поддаваясь страху, девушка обошла Халида, по-прежнему держа лук взведенным и целясь в мужчин.

– Вы все допустили досадную ошибку. Шансы были не один к семи. Настоятельно рекомендую вам хорошенько все обдумать и вернуться домой. Потому что следующий, кто достанет оружие или сделает еще хоть шаг вперед, получит стрелу в глаз. Могу заверить, что мой друг еще менее склонен прощать врагов.

Заметив движение слева, Шахразада быстро повернулась и сильнее натянула лук. И снова ощутила, как тетива выскальзывает.

– Советую не испытывать мое терпение. Для меня ваши жизни не стоят ни динара. – Ее колени тряслись, но голос оставался твердым, как камень.

– Оно того не стоит, – пробормотал один из игроков, убрал саблю в ножны и скрылся в соседнем проулке.

Остальные последовали примеру товарища. Вскоре выход из тупика загораживали лишь сам смутьян и троица его прихлебателей.

– Мне кажется, на сегодня с вас уже достаточно неприятностей, – угрожающе сказала Шахразада, не опуская натянутого лука.

Пьяный торговец обхватил свое пробитое стрелой запястье, с искаженным от злобы и боли лицом наблюдая, как приятели покидают место противостояния. По его щекам катились слезы унижения. Кровь капала из раны, пятная одежду.

– Счастливо оставаться, ворчун, – прорычал смутьян сквозь зубы. – Эта девчонка и тебя не пощадит.

С этими словами он тоже удалился, шипя от боли в ране.

Шахразада не опускала лук, пока тупик не опустел, и только затем обернулась к спутнику.

Лицо Халида утратило любой намек на эмоции. Опущенная сабля поблескивала в его руке.

– В тот день на тренировочной площадке ты вовсе не промахнулась.

– Нет, я попала точно туда, куда целилась, – вздохнула девушка.

Халиф молча кивнул. И убрал шамшир в ножны.

«Момент настал. Пора действовать, – приказала сама себе Шахразада. – Враг безоружен. Убить его сейчас будет даже легче, чем по изначальному плану, подсыпав яд в вино».

– Шази.

«Давай же, – в ее сердце шла ожесточенная борьба. – Настало время для праведного возмездия за смерть Шивы. За смерть всех девушек, казненных без малейшей на то причины».

– Да? – откликнулась Шахразада, готовая в любой момент натянуть лук.

Но что-то ей мешало. Халид подошел ближе. Его взгляд скользил по телу девушки, почти осязаемо опаляя жаром.

«Покончи с ним, – проносилось в сознании девушки. – Убей это чудовище и вернись к отцу. К Ирсе. К Тарику».

Она до боли стиснула пальцы, все еще сжимавшие натянутый лук у бедра. Выдохнула, готовясь выстрелить… И тетива наконец подалась, слетев с одного конца.

«Бесполезная трусиха», – укорила себя Шахразада, поднимая глаза на халифа, который подошел совсем близко.

– Ты удивительная девушка. Каждый день я узнаю о тебе нечто новое, необычное. И должен был бы этому изумляться, но понимаю, что для тебя это естественно. Это и значит быть тобой – не ведать границ во всем, чего бы это ни касалась.

Каждое слово Халида ломало возведенные Шахразадой стены вокруг предательского сердца. Несмотря на внутреннюю борьбу, несмотря на все попытки разума напомнить о цели, оно радовалось вторжению, как певчая птица радуется рассвету.

Как умирающий обретает покой, получив ответ на молитву.

Шахразада зажмурилась, стискивая бесполезный лук и вспоминая Шиву. Когда же вновь открыла глаза, то увидела прямо перед собой халифа.

– Мне не понравилось, когда ты назвала меня другом, – сказал он с лукавым блеском во взгляде, затем обхватил ладонями лицо девушки и приподнял его.

– Предпочитаете «мой повелитель» или «мой господин»? – с отвращением выдавила она.

– Предпочитаю, когда ты обращаешься ко мне по имени, – едва слышно выдохнул Халид и наклонился так, что их лбы почти соприкасались. Шахразада сглотнула, чтобы смочить пересохшее горло. Он прошептал: – Что же ты творишь со мной… Не девушка, а настоящее моровое поветрие.

– Если я моровое поветрие, то нужно держаться от меня подальше, если не желаешь погибнуть, – Шахразада толкнула Халида в грудь, не выпуская оружия.

– Что ж, – тихо сказал халиф, опуская руки девушке на талию, – погуби меня.

И поцеловал Шахразаду. Лук со стрелой выпали из ее ослабших пальцев, пока она растворялась без остатка в ароматах сандалового дерева и солнечного света. Время замедлило свой бег, перестало существовать.

В одну секунду губы принадлежали Шахразаде, а в следующую – уже полностью перешли во владение Халиду. На вкус он ощущался как согретый летними лучами мед. Как прохладная вода в засуху. Как обещание всех на свете завтрашних дней.