Ярость и рассвет

– Некоторые? – переспросила Шахразада, резко оборачиваясь, чтобы взглянуть собеседнику в лицо. – Да я ничего не знаю! Даже мелочи о твоей жизни. И все равно раз за разом стремлюсь понять, что причиняет тебе боль, а что – доставляет радость. Но даже не представляю, какой цвет ты любишь, какие блюда ненавидишь. Или какой запах вызывает в памяти самые драгоценные моменты? Я нахожусь в полном неведении, потому что приходится тянуть из тебя все силой.

Халид слушал горячую речь Шахразады, не теряя хладнокровия, однако в янтарных глазах отражался внутренний конфликт, который халиф больше не пытался скрыть.

– Не знаю, что ты желаешь от меня получить. Но понимаю, что не могу этого дать. Пока не могу.

– Необязательно все так усложнять, Халид-джан. Мой любимый цвет фиолетовый. Аромат цветущих роз всегда меня успокаивает и напоминает о доме, где бы я ни находилась. Терпеть не могу рыбу, но все равно ем ее, чтобы порадовать родных, и стараюсь при этом улыбаться, невзирая на страдания.

Лицо Халида оставалось маской из камня и льда, хотя глаза вспыхнули, показывая, что борьба с самим собой продолжалась.

Шахразада тяжело вздохнула, признавая поражение, развернулась и направилась к выходу.

– Желаю приятной ночи, мой повелитель.

В несколько широких шагов Халид нагнал ее и прижал ладонь к тяжелым деревянным створкам, мешая их открыть.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – тихо спросил он.

– Настоящий мужчина не устраивает целое представление, демонстрируя, что нечто принадлежит ему. А просто знает, что это так, – произнесла Шахразада, не поднимая на собеседника глаз, хотя сердце грозило вырваться из груди.

– Это так? Ты принадлежишь мне? – серьезно поинтересовался Халид.

– Как я и сказала: не пытайся показать, что владеешь мной как вещью, – вздохнула Шахразада, ощущая, как решимость тает.

– Я и не желаю владеть тобой как вещью.

– Тогда перестань рассуждать о моей отправке из дворца. – Девушка обернулась и встретилась взглядом с Халидом. – Ты не можешь поступать со мной так, как заблагорассудится. Я тебе не принадлежу.

– Ты права. – Черты лица халифа смягчились, и он убрал руку от двери. – Ты не принадлежишь мне. Это я принадлежу тебе.

Шахразада сжала кулаки и постаралась вспомнить те времена, когда она ничего не значила для Халида. Времена, когда она сама ненавидела его и больше всего на свете желала отомстить.

Увы, теперь она видела перед собой не того юнца, а свет среди безбрежного океана тьмы и обещание чего-то большего. Но никогда не замечала того, что думала узреть: боли, злобы и предательства. Эти чувства угасли, и Шахразада презирала себя за это.

Она потянулись к Халиду прежде, чем сумела себя остановить. Ее руки словно существовали лишь для того, чтобы прикасаться к нему. Пальцы провели вдоль линии его челюсти нежно, будто перышком. Халиф закрыл глаза и прерывисто вздохнул. Шахразада чувствовала себя, как отравленный, дотянувшийся до исцеляющего средства, потеряв контроль над эмоциями, над руками. Они будто зажили собственной жизнью. И простого касания кожи им было недостаточно. Всегда недостаточно. Пальцы помимо воли потянулись ко лбу Халида, пробежали к его вискам и скользнули в густые волосы, гладкие как шелк и темные как ночь. Расплавленный янтарь в широко распахнутых глазах халифа загорелся огнем от прикосновений. Шахразада опустила ладони на его шею и помедлила. Затем прошептала:

– Почему ты не желаешь до меня дотрагиваться?

– Потому что, – спустя долгое мгновение отозвался Халид, – я не смогу остановиться.

– Разве кто-то об этом просит? – пальцы Шахразады продолжили путешествие вниз, пока не застыли на груди юноши.

– А если я так и не смогу дать тебе желанных ответов?

И снова Шахразада вернулась к исходной точке. Однако уже не хотела ничего, а лишь купаться в нежном взгляде Халида.

– Тогда подари мне взамен это, – прошептала девушка, привстала на цыпочки и поцеловала его.

Не встретив ответной реакции, она провела языком по нижней губе Халида. Он медленно обхватил за талию Шахразаду, притянул ее к себе и поцеловал, превращая пустоту в обещание всего самого важного на свете. Девушка, наполовину ожидавшая, что халиф оттолкнет ее, обвила его шею руками. Их дыхания смешались, а сердца бились в унисон. Он прижал Шахразаду к дверям из черного дерева.

– Халид, – прошептала она, стискивая плечи юноши, который скользил губами по чувствительной коже на шее Шахразады. Ее сердце колотилось так громко, что не сразу удалось распознать шум за толстыми створками.

– Повелитель!

– Халид, – повторила она, ловя халифа за запястья.

Он тихо выругался и потянулся к бронзовой ручке.

– В чем дело? – голос правителя Хорасана звучал глухо и раздраженно.

– Верховный генерал Рея желает с вами говорить, – с поклоном доложил стражник сквозь приоткрытую створку. – Капитан аль-Хури, похоже, определил, каким способом злоумышленники проникли во дворец.

Халид коротко кивнул, захлопнул дверь и провел ладонью по лицу, после чего снова обернулся к Шахразаде.

Она ждала, опираясь на другую створку из черного дерева, и мягко кивнула:

– Иди.

– Я… – Халид осекся и погрузился в раздумья.