Ящик с проклятием

– Не говори больше о моём отце, – отрезала Эйлин. – Просто выкладывай, зачем пришла, и отправляйся восвояси.

Шелли надула губы и сжала руки.

– В твоей комнате всегда такой порядок, – сказала она, оглядывая застеленную кровать и аккуратные книжные полки.

– Ближе к сути, – велела Эйлин.

Шелли покраснела и склонила голову. Глаза у неё опухли от слёз. Дрожащими руками она сняла шаль.

Эйлин ахнула и прижала руку ко рту.

– Это началось через пару ночей после того, как мы пошли туда, в лес, – пояснила Шелли. – Я просто расчёсывала волосы после ванны, и… – она подавилась рыданием, – на щётке остались клочья, как будто я колли во время линьки! Я сначала подумала, немцы что-то в воду добавили, но потом пошла к Лиззи, и её волосы были в порядке, только…

– Только что? – спросила Эйлин, глядя на рябой голый череп Шелли, едва прикрытый пушком.

– Она такая худая! С тех пор, как прокляла тётю, ничего не может есть – только яйца от их кур. Всё остальное поступает из пайка, а это её желудок не держит! Она тает на глазах!

– И ты думаешь, я как-то это устроила?

Шелли не на шутку испугалась.

– Нет! Лиззи думает, что нечаянно прокляла себя, а я… – Она закрыла лицо. – Кажется, и я себя тоже. Мы плохо обошлись с тобой и твоим предложением. Если бы мы знали о…

– Мне не нужна твоя жалость, – быстро сказала Эйлин, затем сморгнула слёзы и отвела руки Шелли от её лица. – Я просто хочу дружить с тобой, так, как дружили до того, как парни и города вскружили тебе голову. Когда мы доверяли друг другу секреты.

Шелли кинулась к подруге и обхватила узкие плечи Эйлин. Та ощутила у щеки голую мягкую кожу.

– Как Морган? – спросила она наконец.

– Он безостановочно кашляет: можно подумать, у него «чёрное лёгкое»[4]. Он такой несчастный – из дома почти не выходит. Ты должна помочь нам, Лин.

– Я? А что я могу?

– Ты знала о ящике! Знала, как он работает. Это было…

– Но я вообще ничего не знаю, – поспешно и твёрдо возразила Эйлин. – Я же сказала, что нашла ящик случайно. А когда пришли вести об отце, мне захотелось, чтобы вы все вернулись… и я каким-то образом поняла, как это устроить. Общее подношение друг для друга. Сила любви… это самая мощная вещь, которая у нас остаётся, когда мир разрывается на части. Любовь. Только любовь. Жертвы, принесённые друг ради друга – с любовью. Это всё, что я знаю.

– Но как? Откуда ты знаешь?

– Голос… заговорил со мной, как во сне наяву. Мне сказали эти правила – я их не придумывала! Они просто возникли в голове, как сахарная вата. Как будто мне их подарили.

Глаза Шелли расширились.

– Кто?

Эйлин отвела взгляд.

– Не знаю, – призналась она, снимая с шеи ключ и отпирая дверцу шкафа. – Но теперь… теперь я сомневаюсь, что это был кто-то благожелательно настроенный.

Эйлин открыла дверь и отступила в сторону.

Шелли ахнула, заглушив звук шалью.

– Это же…

– Сэди, – договорила Эйлин, и её грудь сжалась, когда маленькие зелёные глаза не мигая уставились из темноты. – Моя кукла. Моя жертва.

– Но как…

– Несколько ночей назад, – сказала Эйлин. – В ночь перед тем, как марионетка Тома забралась в его окно, и я готова поспорить, через несколько ночей после того, как ты расчесалась… – Она сжала руку Шелли и заговорила быстрее, словно рада была наконец поделиться с кем-то. – Всё происходит по порядку. Я нашла её на крыльце, грязную и мокрую, как будто она выбралась из леса. Я попыталась сжечь её, но смогла лишь растопить лицо и опалить волосы. С тех пор она наблюдает за мной. Я вижу свет её глаз под дверью шкафа. И время от времени он гаснет – всего на секунду. Как будто она моргает.

– Почему? – спросила Шелли с дрожащими руками. – Почему это происходит?

– Потому что мы принесли жертву неправильно: мы нарушили правила ящика, и теперь он злится. Даже на меня и Тома – несмотря на то что мы оставили наши пожертвования, как и должны были.

Лицо Сэди повернулось к ним, и Шелли вскрикнула:

– Закрой его! Закрой, пожалуйста!

Сэди сделала неверный шаг вперёд, и Эйлин захлопнула дверь и повернула ключ, а Шелли снова упала в её объятия.

– Эйлин? – крикнула мать. – Что там за треск? Ты должна накрывать на стол!

– Я иду! Просто подбирала музыку, – крикнула Эйлин, включила радио и наполнила комнату мягкой мелодией Гленна Миллера.

А сама поманила Шелли ближе.

– Нам нужно их вернуть, – прошептала она. – Я думала об этом с тех пор, как появилась Сэди. Нам суждено было оставить пожертвования – значит, ящик требует их назад.

– Я тоже так думаю, – призналась Шелли с широко открытыми глазами. – Я просто… стоит лишь представить, как мы снова идём туда, и я не…

– Ты можешь это сделать! Пойдём все вместе! Поступим так, как и намеревались изначально.

– Хорошо, – сказала Шелли, дрожа, когда подруга вытолкала её за дверь. – Хорошо. Сегодня?

– Да. В четыре у мамы собрание Женской земледельческой армии, так что жди меня за домом, под большим вязом. И забудь про прядь волос, принеси что-нибудь другое – то, что заставляет тебя с радостью вспоминать нашу дружбу.

– Что ты имеешь в виду?

Эйлин прижалась лицом к узкой щели. Солнце стояло высоко и ярко освещало голову Шелли.