Язык птиц

815 Сокол молвил: «Вожак, полюбившийся стаям,
Все идут за тобой, всеми ты почитаем.

Бог меня несказанным величьем отметил,
Силой, редкою в скопище птичьем, отметил.

Другом я и сподвижником шахам зовусь,
Потому я меж птиц падишахом зовусь.

Мне дано украшенье — венец золоченый,
Бог меня одарил золотою короной.

Да ведь знаешь ты все про меня расчудесно:
Моя суть тебе ведома, имя известно.

820 Да и должен ли шах, что венцом наделен,
Тосковать по другому — из дальних сторон?

Я привык, словно шах, жить в почете немалом,
И зачем мне у шаха служить под началом?»

ОТВЕТ УДОДА СОКОЛУ

«К-эй, — промолвил Удод, — что за глупые крики?
Сколь темны твои мысли и помыслы дики!

Шахом хочешь ты быть — ишь, ведь как распалился!
Это ты от немыслимых врак распалился!

Ты — и темный и черный невежда и плут,
Ведь таких нечестивцами люди зовут.

825 Зваться лишь на словах шахом или султаном —
Это свойственно только бахвалам поганым!

Разве всякий, кто хвалится славою, славен?
Разве муж похвальбою неправою славен?

И зовущий тебя повелителем сброд,
Видно, идолам гнусным поклоны кладет.[87]

Ты ведь шах — словно в шахматах: внешность красива,
Да величье твое только пешкам на диво!

Что за шах, если лапа любого нахала
То взметнет его ввысь, то швырнет как попало?

830 От тебя шах, что ищем мы, — дальше мечты,
Лучше быть уж бродягой, чем шахом, как ты!»

ПРИТЧА

Был правитель один, основал он державу,
Счастье подданных там расцветало на славу.

Красота совершенства там зрела обильно,
Без конца, без границ, без. предела обильно.

Благоденствие там и порядок кругом,
Горожане там в пышных нарядах кругом.

Там умельцы воздвигли, куда ни взгляните,
Сотни башен, и каждая — солнце в зените.

835 Там искусники труд приложили немалый,
Чтобы край их сверкал красотой небывалой.

Там чудесным диковинам нет и числа:
В них природа себя в колдовстве превзошла.

Люди жизнь там проводят в забавах и смехе,
И печали там гибнут в веселой утехе.

Был бесстыдник один там — сродни вертопрахам,
Камышовым прозвал он себя падишахом.

Все на нем камышовое было — кафтан,
Даже знамя в руках, даже щит и колчан.

840 По себе и друзей подобрал тот бродяга, —
Да какие друзья — шутовская ватага!

На пирах красовались повадкою бойкой,
А кончалось все дело срамною попойкой.

Чуть не шахом себя тот бродяга считал,
Все бесстыдства свои он за благо считал.

Да недолго он прожил в безделии сладком,
И пришлось тому дурню поплакать порядком.

Самозванца его же доспехами били,
Весь камыш с него сняли да тут же спалили.

845 Посрамлен был молвой он. Не можешь — не лезь:
Обернулась посмешищем шахская спесь.