Идеально другие. Художники о шестидесятых

Потом появились Сапгир, Холин, Сева Некрасов. Приезжали Свешников, Плавинский и Зверев. Я считаю, что Зверев с Плавинским тоже лианозовцы, во всяком случае стояли к нам очень близко. Людям было интересно, так все и знакомились. Поэтому каждое воскресенье мы собирались там, разговаривали, смотрели картины, потом начал кто-то еще приезжать, у нас нашлись зрители, и было их много. Приезжали американцы, югославы, все, кто угодно. Однажды приехал очень известный итальянский режиссер, Джорджио Стреллер. Уже без меня приезжал Рихтер. Наша «Лианозовская группа» были отринутые художники, мы нигде не состояли, ни в какой МОСХ нас не брали — Оскар пытался туда вступить, но ему ответили: «Вы нам „не годидзе“», как говорил Толя Зверев. И у нас у всех были очень хорошие взаимоотношения, какая-то мистическая связь. Но так всегда было, как у композиторов «Могучей кучки», — может, у них гораздо выше по качеству. Всегда есть какие-то неминуемые в жизни события, которые связывают людей. Нас связывала дружба, а в искусстве каждый шел своим путем, все были разные, никто никому не подражал.

Все семейство мы называли «Оскары». Только иногда мы бывали у Кропивницких. Евгений Леонидович и Ольга Ананьевна уже не вылезали из своего Виноградова. Кропивницкие были милые и очень симпатичные люди, особливо Ольга Ананьевна, но он вообще не мой учитель. Мы дружили с Евгением Леонидовичем, но для меня он не являлся какой-то особенной личностью, не был учителем или наставником, так же как для Коли или Володи Немухина. Мы были другими художниками, чем Оскар, Лев или Евгений Леонидович, который имел очень большое значение для Оскара. Евгений Леонидович, конечно, оказывал влияние на Оскара, не знаю, насколько на Льва, — Лев стремился куда-то вперед, не знаю, было ли это нужно. Евгения Леонидовича мы знали в старом возрасте, и здесь сложно судить. Поэтому, когда кто-то пишет, что объединял всех Евгений Леонидович, это ерунда. Организаторской силы в нем не было. Он все-таки добился того, что стал членом МОСХа, участвовал в каких-то выставках, потом его вычистили оттуда. Я лично не считаю Евгения Леонидовича ни интересным художником, ни учителем, который может многое дать. Лично для меня его работы абсолютно малоинтересны. Он не станковист, со своими интересами и формами. Домики-комики, как у Севы Некрасова, женские головки, какие-то наклейки на коробках из-под духов — невнушительный такой декаданс. Там ничего нет абсолютно, никакого новаторства, даже цвета нет. Ольга Ананьевна — другое дело. Она многим пожертвовала для других, для семейства, которое там собралось по воле судьбы. Ольга Ананьевна старалась все время какие-то деньги заработать, дом надо было топить, очень трудно им было. Евгений Леонидович не заботился о семье, Ольга Ананьевна работала больше, учительницей, библиотекарем, писала плакаты. Я считаю, что она самый большой среди них художник. Они все хорошие, даже Лев, но Ольга Ананьевна была лучше всех. Она была человеком большой культуры и знаний. У нее были замечательные абстрактные работы, много пейзажей. Много работ и рисунков находятся в архиве — возможно, их можно было устроить более интересно. Замечательная, очень талантливая художница, пожертвовавшая собой ради Евгения Леонидовича и Льва. Бедняжка работала, делала где-то какие-то плакаты, чтобы прокормить свою семью. Евгений Леонидович не заботился о своем семействе, он зарабатывал как учитель рисования очень мало! Но обидеть я его не могу — он был старшим среди нас и всю жизнь занимался искусством, преподавал, вообще жизнь его была настолько трудная, что можно только преклониться перед всем этим.