Идеология русской государственности. Континент Россия

Ко времени жизни Гоббса, эпохе английской буржуазной революции, то есть «войны всех против всех», с которой боролся Гоббс, государство уже существовало как доминанта социальной и культурной жизни. И пришло к кризису, поскольку власть обрела новый, до этого не существовавший мотив своей эмансипации от государства – промышленный капитал, социальное воплощение науки Нового времени. В «Левиафане» Гоббс доказывает принцип цивилизационной ценности и верховенства государства, повторяя аргументацию Платона и вводя ещё один новый принцип, для которого позже появился специальный термин (у Гоббса его ещё нет), – системность. Государство представляет собой систему, которая урегулирует и властвующих, и подвластных, которая способна воспроизводиться сама и воспроизводить государственно организованную власть сама по себе. И хотя новая – по сравнению с античной – европейская демократия установила механизм перманентной «бескровной» гражданской войны в обществе, сама «война всех против всех» – социальная борьба – вовсе не прекратилась, государство из кризиса не вышло. Что и зафиксировал Маркс в концепции антагонистической классовой борьбы. Собственно гоббсовский «ремонт» исторического государства начался в России – на базе весьма слабого и неспособного защищаться буржуазного порядка. Скорее всего, только в таких условиях и мог вестись практический поиск нового государства, в полной мере отвечающий вызовам буржуазных революций, устанавливающих демократическую, не подчинённую государствам власть. Созданное новое, социалистическое государство, «красный Левиафан» само по себе получилось также весьма слабым, хотя и масштабным, всеобъемлющим. Государство Путина, возможно, первое постреволюционное, постбуржуазное государство, укрепившееся после снятия «строительных лесов» коммунистической властной монополии, по сути, более не нужной для создания условий по конструированию такого государства.

Если государство вновь контролирует и структурирует, ограничивает и направляет власть, значит, оно манифестирует вполне определённую новую мораль, разумное основание человеческих действий, которому должна следовать в том числе и в первую очередь власть. Может показаться – так этот вопрос и освещается в многочисленных учебных курсах «государства и права», – что власть ограничивают законы, а их устанавливают люди, государство же есть организация по исполнению законов. Да, именно так и звучит концепция верховенства власти над государством. Все попытки создать в этих концептуальных рамках апологию закона, доказать именно его «верховенство», прикрыть власть законом вынуждены исключать из поля внимания тот факт, что закон, как говорили и писали древние римляне (времён республики), «есть выражение воли римского народа». Манипулятивная всеобщая демократия, в отличие от римской, умеет подставлять на место абстрактной переменной «народ» из «социальной алгебры» нескольких человек. Чем руководствуется законодатель, кем бы он ни был? Откуда он знает, «что такое хорошо и что такое плохо»? Если это не старая добрая система, в которой власть права только потому, что она власть, неважно, монархическая или демократическая, то основанием может быть только мораль, направленная на создание и воспроизводство государства, – государственная мораль. Цивилистские попытки свести государственную мораль к праву, отличному от закона, никогда не были успешны – такое «право» на деле не может выбраться из содержания и формы закона и не существует без них.