Идеология русской государственности. Континент Россия

Однако ни один источник, кроме Курбского, не подтверждает её существования. Начиная с середины XIX века многие историки подвергают её существование сомнению. Не подвергается сомнению личная историческая роль отдельных лиц, включавшихся Курбским в её состав, прежде всего протопопа Сильвестра и окольничего Алексея Адашева, тогда как в отношении других её участников определённости нет. Но нет оснований считать, что:

• они составляли организованную группу, действовавшую согласованно;

• царь наделял эту группу какими-то особыми полномочиями;

• исторические события, связываемые по традиции с этой группой, были обусловлены её консолидированными усилиями, а не волей отдельных лиц, в том числе самого царя.

Важно понимать, что обращение за советом и использование советов являются коммуникацией по поводу обмена знаниями и в этом качестве не институциональны, оставаясь всецело в рамках доброй воли участников коммуникации.

Курбский, дав советчикам общее имя, дал повод считать их организованной группой. Карамзин, истолковав это в свете усвоенных им идей эпохи Просвещения, дал повод считать их авторами и организаторами реформ, взявшими в свои руки управление государством и оттеснившими на задний план официальные институты – Боярскую думу и Ближнюю думу. Тем самым он допустил, что государственная воля, исходящая от персоны власти, могла в этот период модифицироваться «Избранной радой» или даже исходить от неё. Оттолкнувшись в том числе от слов самого Иоанна, писавшего о поведении её участников (обозначенных как «поп Сильвестр, Алексей [Адашев] и советники его[251]»): «И паче вы растленны, что токмо повинны хотесте мне быти и послушны, но и мною владесте, и всю власть с меня снясти, и сами государилися как хотели, а с меня все государство сняли: словом аз бых государь, а делом ни чего не владел»[252].

Звучит совсем как расхожая характеристика статуса «конституционного монарха» – как тут не вспомнить пресловутую «английскую королеву»[253]. Хотя таков же был и статус любого «слабого монарха» в правление всесильных временщиков как Ришельё, Мазарини, Сесил или Болингброк. Но пытливая интеллигентская мысль после Карамзина всё-таки устремилась в сторону парламента и конституции, опираясь на как бы неоспоримый факт ограничения власти государя. Хотя фактически он был властилишён, а временщики готовились уже и к формальной передаче царской власти князю Владимиру Андреевичу Старицкому. В этом они ничем не отличались, к примеру, от графа Ричарда Уорика[254], прозванного «Делателем королей» во время Войны роз в Англии. И ни на какую «конституцию» при этом не ссылались.

Репутацию участников «Избранной рады», как «прогрессистов» и «предтеч парламентаризма» укрепило то, что многие историки, и особенно публицисты, стали впоследствии приписывать им некоторые реформы, осуществлённые в 50-е годы XVI века: созыв Земских соборов, составление Судебника 1550 года, совершенствование приказной системы.