Идеология русской государственности. Континент Россия

Платон констатировал, что власть неотделима от принуждения. Оставалось понять, кого, как и к чему принуждают. В дальнейшем абсолютизация принуждения как якобы главной задачи власти и функции государства получила наибольшее развитие в европейской мысли. Высшей точки развития эти взгляды достигли у Энгельса, утверждавшего, что власть правящего класса, составляющего меньшинство в обществе, обеспечивается систематическим принуждением остальных к повиновению, осуществляемым в форме насилия, а государство является совокупностью институтов, осуществляющих это насилие в интересах правящего класса, не имеющих ничего общего с интересами и нуждами большинства. При этом подчинение большинства людей объясняется их нежеланием стать непосредственной жертвой прямого насилия.

Между тем с античных времён существовал и другой взгляд на власть и государство, восходящий к Аристотелю. Он утверждал, что государства создаются в результате стремления людей к совместной жизни ради общего блага. Это и является целью власти. Государства существуют постольку, поскольку их граждане наделены добродетелью, а именно способны исполнять свой гражданский долг, повиноваться властям и законам. Поэтому искусство правления состоит в умении воспитать в гражданах эту добродетель, добиться того, чтобы они повиновались власти добровольно.

Так что на наш вопрос существуют два взаимоисключающих ответа: власть состоит в способности либо принуждать, либо добиваться добровольного подчинения.

А теперь внимание: признаки, органически присущие власти как таковой, то есть выражающие самую её природу, должны с необходимостью быть присущи всем её формам и разновидностям.

Если верить тем, кто пытался понять природу власти исторически, изучая памятники устной традиции и образ жизни «отсталых народов», существуют два её первоначальных вида:

• «власть отца семейства», то есть биологического прародителя большинства членов группы;

• «лидерство военного предводителя», направляющего коллективные действия группы в условиях грозящей ей опасности.

Отвлекаясь от деталей, у каждого из них можно усмотреть параллели даже в групповой организации высших млекопитающих – приматов, кинид, фелинид и копытных. «Власть» первых из них сводится к контролю за спариванием, регулированию численности группы и распределению пищи. «Власть» вторых – к охране пищевой территории группы, добыванию пищи, требующему совместных действий (охоте), и отражению нападений. В сообществах животных эти роли могут концентрироваться в одной особи или распределяться между несколькими (как мужскими, так и женскими). В сообществах предков современного человека и, вероятно, в ранних человеческих коллективах все эти функции наверняка присутствовали, так что игнорировать эти параллели не стоит. Поэтому стоит отметить, что в животных сообществах внутригрупповое насилие ограниченно и связано только с двумя ситуациями: с конкуренцией за самок в периоды спаривания и с регулированием численности группы в условиях голода (когда отмечены изгнание из группы слабейших её членов и уничтожение всего или части молодняка). Причём именно эти два типа ситуаций отражены во многих мифологиях (нам лучше всего знакомы древнегреческие мифы об Уране и Хроносе).

Второй первоначальный вид власти многим знаком на собственном опыте. Когда группа людей, даже первоначально никак не связанных друг с другом, оказывается в трудном положении, особенно чреватом угрозой для их жизни, она всегда выдвигает из своей среды предводителя. Это могут быть солдаты, отбившиеся от своих частей, жертвы стихийного бедствия, потерпевшие крушение на необитаемом острове, заблудившиеся туристы или даже пассажиры отменённого рейса в чужой стране. Предводителем становится тот, кто лучше остальных понимает ситуацию и может предложить, что делать. На эту роль поначалу может быть и несколько претендентов, предложения могут оспаривать, но отбор – по принципу успешности предложенных действий – происходит тем стремительнее, чем опаснее ситуация. И вот его уже слушаются беспрекословно. Так рождается авторитет – тот, чьих предложений слушаются[362]. Если группа не случайная, а постоянная, опыт успехов накапливается, складывается «привычка слушаться того, кто всегда прав». В результате предложение превращается в приказ, а авторитет становится командиром. И это уже власть.

Можно уверенно утверждать, что власть военных предводителей первоначально была временной и ограничивалась периодами угроз. Так было не только у ирокезов и команчей, так было и у древних греков, которые часто избавлялись от успешных командующих после победы. Тому пример – судьбы Фемистокла и Алкивиада.