Иди, вещай с горы

Перед его мысленным взором вновь предстала евхаристическая служба, на которой Илайша склонился у ног отца. Только теперь служба проходила в огромном, с высоким потолком зале – золотом от солнечного света. Там было много людей в длинных белых облачениях, женщины с покрытыми головами. Все сидели за длинным, деревянным столом, преломляли тонкий, пресный хлеб – тело Христово и пили из тяжелого серебряного кубка красное вино – Его кровь. Джон видел, что эти люди босы, а ступни их в крови. И все время, что они преломляли хлеб и пили вино, по залу несся плач.

Вскоре люди встали и направились к огромной чаше с водой. Там они разделились на четыре группы: две женские и две мужские. И каждая женщина стала мыть ноги другой женщине, а каждый мужчина – другому мужчине. Кровь не смывалась, от множества омовений кристально чистая вода окрасилась красным, и кто-то крикнул: «А к реке вы ходили?»

И Джон увидел реку, и множество народу тоже было там. Но теперь люди изменились, стали иными – одежда превратилась в лохмотья, грязные от дорожной пыли и запятнанные нечестивой кровью. Кое у кого платье еле прикрывало наготу, а кто-то и вовсе был голым. Некоторые спотыкались на гладких камнях у берега, поскольку были слепыми; другие с истошными воплями ползли по земле – они были калеками; кто-то непрерывно расчесывал покрытое гноившимися язвами тело. Все они ожесточенно старались пробиться к реке: сильные отталкивали слабых; оборванцы отшвыривали нагих; нагие проклинали слепых; слепые шли прямо по калекам. И кто-то вскричал: «Грешник, любишь ли ты Господа?»

И тут Джон увидел Бога – на одно лишь мгновение; и тогда тьму заполнил яркий свет, которого Джон не мог вынести. Почти сразу он ощутил себя свободным, слезы брызнули фонтаном из его глаз, эмоции переполняли сердце. И он возопил: «О, Иисус Сладчайший! О, Господи! Веди меня!»

Слезы – они действительно били ключом откуда-то из глубин, о существовании которых Джон даже не догадывался. Ему захотелось встать и встретить с гимном, с пением это великое утро – утро его новой жизни. Слезы текли и текли, о, как они очищали его душу! – и он знал, что преодолел тьму и огонь, и страх смерти, и теперь воскрес, чтобы воссоединиться с верующими.

– Да благословен Господь наш! – послышался крик Илайши.

При звуке его голоса и пении над ним – пении для него – сердце Джона преисполнилось нежности. Его беспокойная душа обрела пристанище в Божьей любви – твердой скале, которая пребудет вечно. Свет и тьма коснулись друг друга нежным лобзанием и отныне стали единым целым – в жизни и мечтах Джона.

«Я, Иоанн, видел город в воздухе,
Он парил и парил, и парил там».

Джон открыл глаза навстречу утру и увидел всех, кто болел душой за него. Ведь в темноте он слышал радостное эхо именно этих ног – в кровавых подтеках, которые не смогла смыть вода многих рек. Они ступали по дороге, оставляя кровавые следы, в поисках города вне времени, нерукотворного, вечного города на небесах. Нет той силы, какая остановит движение этого войска, ни один самый мощный поток не смоет его с пути, ни одно пламя не уничтожит. Когда-нибудь это войско поднимет землю на дыбы, и она извергнет из себя ждущих этого момента мертвецов. Песнь войска звучала там, где сгущался мрак, где поджидали их львы, где бушевал огонь и лилась кровь.

Душа моя, не унывай!

Они вечно блуждали в долине, спотыкались на острых камнях, и ключи били в пустыне. Они вечно взывали к Богу, воздевали руки, их повергали наземь, и Он опять поднимал их. Но огонь их не жег; львы отступали; змей не имел над ними власти; могила не могла их упокоить; и земля не была для них домом. Иов свидетельствовал о них, Авраам был их отцом в вере, Моисей добровольно предпочел вместо грешной славы страдать вместе с ними. Седрах, Мисах и Авденаго были брошены перед ними в огонь; об их страданиях пел Давид; и плакал Иеремия. Иезекииль пророчествовал – об убитых, о разбросанных костях, а со временем пророк Иоанн провозгласил, выйдя из пустыни, что они могут спастись. Много разных свидетелей повидали они – Иуду, предавшего Господа; Фому, засомневавшегося в Нем; Петра, задрожавшего при крике петуха; Стефана, побитого камнями; Павла, страждущего в узах; слепого, плачущего на пыльной дороге; мертвеца, восстающего из могилы. Они в надежде смотрели на Иисуса, вместившего в себя всю их веру, и терпеливо шли указанным путем: приняли крестные муки, презрели стыд и уповали на то, что однажды воссоединятся с Ним и сядут одесную Отца.

«Душа моя, не унывай!
Господь пребудет с тобой!»

– Вставай, вставай, брат Джонни, и поведай нам о Божьем промысле.

Эти слова произнес Илайша. Он стоял над Джоном и улыбался, а за ним теснились остальные прихожане – матушка Вашингтон, сестра Маккендлес, сестра Прайс, еще дальше мать и тетя; отца в этот момент не было.

– Аминь! – воскликнула сестра Маккендлес. – Вставай и вознеси Ему хвалу!