Игра

В палате вдруг стало тесно, она сжалась вокруг них, словно пузырь, сдвинула их вместе.

— Ладно, партию в гляделки ты выиграл, — наконец не выдержала Сара и отвела взгляд.

Джеймсон рассмеялся.

— Теперь понимаешь, что тебе не хватало брата или сестры? Я был чемпионом семьи, не ведавшим поражений три года подряд, с двенадцати до пятнадцати лет.

— А что случилось потом?

— Клэр открыла для себя мальчишек и макияж и отказалась вести дурацкие игры с глупым братом.

Сара усмехнулась:

— Логично.

— Скучно, наверное, было расти, если не с кем играть.

— У меня было множество подруг, я почти не замечала, что расту одна в семье. — Сара взглянула на часы. — Мне пора, у меня совещание в одиннадцать. — Она поднялась, наклонилась и поцеловала его в щеку. Он поймал ее за запястье, и она задержалась над ним, совсем рядом с его лицом.

В этот момент открылась дверь.

— Так-так, юноша. Пора вам приводить себя в порядок и собираться в путь, — явилась сестра Дженет, с копной рыжих волос и блестящими глазами. Напряжения, повисшего в палате, она не заметила.

Сара выпрямилась.

— Тогда до субботы. В середине дня возле галереи «Серпентайн»?

Джеймсон поцеловал ей руку и только тогда отпустил.

— Там и увидимся.

Глава 40

Первая встреча с представителями Службы трибуналов для специалистов медицинских профессий оказалась как нельзя более досадной.

— Значит, вы отрицаете какие бы то ни было неправомерные действия по отношению к двенадцатилетней Эми Джонс, с которой вы общались в период с двенадцатого октября две тысячи шестнадцатого года по четвертое декабря две тысячи шестнадцатого года? — спросил Кит Тиммс, лысоватый чиновник в плохо сидящем костюме, которому было поручено ввести Блум в курс разбирательства по делу о профессиональных нарушениях.

— Полностью, — ответила она.

Кит повернул свой планшет так, чтобы Блум видела экран.

— Вы не могли бы сказать, узнали ли вы это здание, доктор Блум?

— Узнала, конечно. Это мой дом.

Он мазнул пальцем по экрану, открывая следующую фотографию.

— А кто этот человек возле вашего дома?

— Это я. Но кто сделал эти снимки и когда?

Кит открыл еще одну фотографию.

— В период между двенадцатым октября и четвертым декабря две тысячи шестнадцатого года.

Блум уставилась на третью фотографию. Увиденное не укладывалось в голове.

— Вы можете сказать мне, кто здесь изображен? — спросил Кит. — Вот эти два человека, идущие по дорожке к двери здания, которое, как вы подтвердили ранее, является вашим домом.

— Могу, но эта фотография ненастоящая. Эми Джонс никогда не бывала у меня дома. Я никогда не встречалась с ней за пределами приемного кабинета.

— Но вы подтверждаете, что запечатленные здесь люди — это вы и Эми Джонс?

Блум кивнула. Снимок был удивительно реалистичным. Она видела саму себя, пойманную на полушаге, одетую в черные брюки и зимнее пальто, а чуть позади — легко узнаваемую Эми в джинсах, розовых кроссовках и сером пальто-дафлкоте. Блум узнала и пальто, и кроссовки Эми. В этой одежде она приходила на сеансы, снимала пальто, а перед уходом снова надевала его.

— Как же вы тогда объясните существование этой фотографии? — спросил Кит.

Блум посмотрела ему в глаза.

— Советую вам обратиться к эксперту, чтобы подтвердить подлинность снимка. Кто-то сфабриковал его, чтобы подставить меня.

— Значит, это и есть ваши оправдания. — Кит не спрашивал, а утверждал.

Он вздохнул, словно уже миллион раз слышал одни и те же неубедительные отговорки, выключил планшет и собрал бумаги. Встреча была окончена.

После этой встречи у Блум была назначена еще одна, в ближайшем кафе, — с профессором Марком Лейтоном. К ее приходу он уже сидел за столиком у окна. Под его руководством она сначала изучала психологию в Шеффилдском университете, а затем подтверждала профессиональную квалификацию. Лейтон был экспертом в области криминального профилирования и одним из первых психологов, привлеченных для оказания содействия полиции. Блум он защищал и поддерживал как студентку, амбициям которой недостает целенаправленности.

— Как все прошло? — спросил он.

— Моя реакция — преимущественно изумление. Вы уже выбрали?

Профессор Лейтон кивнул, Блум жестом подозвала официанта.

— Я буду то же, что и он, и еще стакан питьевой воды, пожалуйста. — Она захлопнула меню и отдала его официанту.

— Мне яйца бенедикт и американо с горячим молоком. Благодарю.

— Спасибо, что согласились встретиться со мной, — сказала Блум. — Мне не хотелось привлекать юриста, чтобы это не выглядело так, будто я чувствую себя виноватой. Но я рада возможности обсудить ситуацию с человеком, которому я доверяю.

Они заговорили о расследовании. Перешли на дело, с которым оно связано. Перескочили на очередную группу бакалавров профессора Лейтона, которых он назвал невежественными лентяями (ничего нового: всех своих подопечных, получающих диплом бакалавра, он обычно оценивал одинаково).

— Поскольку вы здесь, мне бы хотелось посоветоваться с вами по еще одному вопросу — это ничего? — спросила Блум, когда их обед уже близился к концу.

Профессор Лейтон кивнул:

— Конечно.