Игра на выживание

Для начала, правда, пришлось отбиваться. Потому что рубить принялись их. Причем со всех сторон. И если привычный к такому ведению боя Кузьма отмахивался лихо и со знанием дела, то Денис очень сильно порадовался непробиваемости своего куяка. Кожаная броня, укрепленная сцепленными железными пластинами снаружи, но притом еще и укрепленная непробиваемым подкладом изнутри, приняла столько ударов, что оставалось только дивиться, как не разошлась на лохматые лоскуты. Ему прилетело и копьем в живот, и саблей в плечо, и чем-то столь же малоприятным куда-то ниже почек. Благо пузо наесть он еще не успел и в отличие от Гловача затянул ремни по бокам на совесть, чтобы меж двух притянутых друг к другу частей куяка волос нельзя было просунуть. Как правило, каждый из рубящих его людей после своего смертельного выпада пучил удивленные глаза и отваливал вниз челюсть в очень непритворном удивлении. Этой секунды замешательства даже такому не сильно мастеровитому рубаке, как Денис, вполне хватало для симметричного ответа. А так как его оппоненты не располагали бронежилетом из будущего, то эти мгновения замешательства становились завершающим штрихом их жизненного пути. Куда бил и как рубил, он не смотрел. Просто принимал удары, сек, колол и переступал через падающие тела. В этой дикой резне куда больше были полезны мясницкие навыки Кузьмы, нежели изящные дуэльные пируэты. Они прорубались сквозь орущую толпу с неотвратимостью самой смерти. С упрямством решившихся на последний подвиг самоубийц. Что чувствовал в это время одноглазый бандит, Денис знать не мог. Зато мог точно сказать, что для него этот прорыв дороже жизни. Он чувствовал, что ему просто не было бы смысла жить, не сумей он прорубиться туда, где еще мелькал меж жупанов длинный стеганый кафтан.

Они успели. В последний момент, но успели.

Кузьма кинулся грудью прямо под секиру, занесенную над головой Ярины. Топор был жутковатого вида – массивный, с тяжеленным огромным лезвием и обитым железом обухом. Денис невольно поморщился, когда оружие упало на тесно подогнанные пластины нерушимой брони. Потому что понимал – защитная амуниция высокотехнологична, но не волшебна. Предел прочности наверняка был и у нее. И очень походило на то, что такой лихой удар мог этот предел порушить. Безухий хрипло вскрикнул и упал на одно колено. Ждать, пока такой же «комплимент» обрушится и на него, Денис не стал. Без замаха рубанул своим клинком куда-то в область шеи литвина, другому ополченцу двинул железным манжетом в лицо. Увернулся от неприятного выпада палашом в область бедра. Такой вполне мог завершиться разрывом артерии, и никакие чудеса науки не помогли бы. Обошлось. В последний момент отбил метивший в Ярину чекан. Рука онемела и едва не выпустила оружие из ладони. Следующий удар должен был прилететь ему в голову. Но тут уже взвилась Ярина. Смазанным змеиным движением выстрелила рука с зажатой в ней изящной сабелькой. Она вошла в горло литовца почти по самую гарду в виде витой лозы. Невесть откуда прилетевший мах глефой должен был если не отрубить воительнице руку с сабелькой, то как минимум сломать, выворотив наружу пару костей. Кузьма поспел и тут. Подставил свою руку. Лязгнуло и проскрежетало так, что аж зубы заломило. Конечность одноглазого тут же повисла плетью. Денис боднул копейщика стрелкой шлема в переносицу, врезался в него плечом, сбивая с ног. Добивать не стал. Вернее, не дали.

Он как-то не заметил, что характер резни изменился. Теперь они не были втроем в тесном кольце врагов. Храп и ржание лошадей, топот копыт и звон сбруи больше не был звуком где-то на периферии внимания. Теперь он накатил прямо до них. Окружил. И даже отгородил от эпицентра битвы. Она вообще как-то распалась на отдельные островки. Литовцы отступали. Одни организованно, четкими и почти ровными порядками. Другие откровенно бежали.

– Ты что, самоубийца? – тяжело дыша, с какой-то странной укоризной проговорил Денис, глядя на потирающего руку Кузьму. Тот и так-то красавцем не слыл, а уж гримасы боли превращали его физиономию в поистине орочью образину.

– Ревность? – понимающе кивнул безухий с очень мерзкой вымученной улыбочкой. – Не переживай, тут я тебе не соперник. Считай, что сначала сделал, а потом подумал.

– На копья с лошади тоже кинулся, не подумав?

– Спасибо.

Оба синхронно обернулись к Ярине. Наверное, потому, что не тем она была человеком, кто направо и налево расточает благодарности. И кидается на шею своим спасителям. Но она удивила. Тут же, как в атаку бросилась, прильнула к Денису и впилась в него поцелуем.

– А, – кисло улыбнулся Кузьма. – Так это ему спасибо, не мне… Ладно-ладно. Я-то так, не для благодарности. – Он еще раз поморщился, потерев разбитую грудь. Болела она жутко. Как и рука. Но одноглазый надеялся, что кости целы. Хотя и сильно в том сомневался.

На него упала массивная тень. Конь недовольно фыркнул и тряхнул гривой, звякнув уздечкой. Не менее недовольно глядел сверху вниз и Дмитрий-не-Иванович.

– Вы что творите?