Игра на выживание

Внутри здорово шибало в нос запахом прелой древесины, сырости и запущенности. Как в могиле. Лестница, скрипящая и шатающаяся, что зубы в деснах у больного цингой, обреченно спускалась с самого верха башни. Вернее, изначально спускалась оттуда, где некогда, видимо, была смотровая площадка. А сейчас она провалилась вовнутрь, раскорячившись на переходах первого и второго уровней. А от входа, где сейчас стояли Денис с Яриной, ступени круто забирали вниз, к темному зеву неприветливого прохода в какой-то подвал. Сюда свет проникал очень неохотно, а ступени оказались уже не деревянными, а каменными. С поперечных стропил свисали клочья какой-то склизкой гадости. Достигнув дна их путешествия в подземелье, осторожно двинули по узкому проходу. Все мысли в основном кружили о том, как бы не споткнуться и не налететь на ветхую деревянную распорку. Каждая из них совершенно определенно только и ждала момента, когда наконец закончит ее мучения случайно залетевший сквознячок, переломив своим дуновением надвое. А потому они не сразу сообразили, что редкие собачьи взгавкивания, на которые они шли в обступившей их липкой темноте, вдруг отдалились, и теперь понять, откуда они доносятся, стало сложно. И все бы ничего. Куда уж может быть проще задача, чем идти прямо по коридору, пусть даже и самому темному из всех наиболее неприятных в мире? Но в какой-то миг он перестал быть таковым, превратившись из обычной затхлой клоаки закопанного в землю дракона в его полноценный кишечный тракт. Со всеми полагающимися изгибами. И с досадным усложнением в виде сети переплетенных и перевитых меж собой ходов сообщения. Ну, и, конечно, соответствующим смрадом сырой гнили. Когда они миновали пару кротовьих ходов, протиснуться в которые можно было, лишь согнувшись вдвое, остановились. Потому что лай донесся уже сбоку и вроде даже откуда-то сзади. То ли собака юркнула в какую-то из оставленных за спиной нор, то ли они умудрились обогнать ее, почему-то о нее не запнувшись. Стараясь не задеть дряхлые балки даже случайным взглядом, развернулись и двинулись назад. Прислушались. Вновь различив приглушенный массивами нависающей над головами земли лай, выбрали один из приземистых боковых ходов, кряхтя и давясь приглушенными ругательствами, втиснулись в него. Из-за узости норы пришлось расцепиться. И, судя по тому, что шипение и проклятия в исполнении его раненой подопечной теперь стали слышаться вроде как снизу, ей ничего больше не осталось, как пуститься в дальнейшее путешествие к центру земли на карачках. Хотя поднять этот вопрос было бы ошибкой. Гордая воительница наверняка же думала, что о ее не самой боевой стойке идущий впереди спутник не догадывается. Намекни об обратном – мигом схлопочешь острием в глаз.

Именно на этой мысли Денис вывалился из узкого прохода в довольно просторный – для подземной галереи – зал. Собаку вдруг стало не слышно. Но сейчас мысль эта закатилась куда-то на периферию сознания.

Потому что он явственно услышал голоса.

Приглушенные, даже придавленные то ли атмосферой подземелья, то ли особенностями местной акустики, но все же вполне различимые.

И – знакомые.

– Кузьма! Что ты все время молчишь? Мне аж страшновато…

Княжна Елена. Голос, конечно, немного неузнаваемый, но кто ж его знает, как работает акустика в подземельях? Стало быть, уже успела свести знакомство со своим похитителем. Странно только, что поднять привычный для себя рев по поводу окруживших ее неудобств она сейчас отчего-то забыла.

– Ну, не Кузьма, скажем, а дядька Кузьма. Я ж ить тебя о-го-го насколь старше.

– Дядька? – просквозило в голосе Елены недоверие. – Ты разве батюшке моему тоже брат? Как дяденька герцог Михель?

– Чего это он вдруг герцог?

– Не знаю. Дома его так вся дворня кличет. И важные бояре, что из Литвы с нами вместе до Москвы ушли.

Разговор был вполне мирный. Что радовало хотя бы в том смысле, что Ярина могла вздохнуть спокойно. Едва заслышав знакомый писклявый голосок, она, конечно, моментально подобралась для решительного броска на одноглазого супостата. Но Денис ее от этого удержал. Постаравшись по мере сил в темном подземелье вразумительно показать знаками, что спешка уже ни к чему: торопиться вроде бы больше некуда, а внезапное появление перед рожей Кузьмы им очень даже будет на руку.

Правда, осталось только найти в этом подземном муравейнике нужный ход, который привел бы их к беглецам.

– И ты их всех запомнила? Бояр, что с вами ушли?

– Нет, конечно, – фыркнула Елена. – Меня тогда и не было еще. Няньки сказывали.

– Вроде той, что с нами бежала?

– Не. Ярина у нас не сильно давно. Она меня учит в седле держаться. Сказывала, коль послушной буду, разрешит саблей чертополох посшибать. Она у нее красивая. Хотя сама Ярина, как все говорят, не особенно.

– Красота – не самое главное. Того тебе не сказывали? Главное ж, надо, чтобы, значит, надежность была.

– В сабле, что ль?

– Хм. Ну… Да. В ней, конечно, тоже.

– Так она и надежная. Прочная. Ее Ярине вроде бы какой-то мурза подарил. Из крымчаков. Очень богатый. И клинок потому шибко дорогой.