Игра на выживание

– Эй, спящая царевна, подъем. Похоже, погоня продолжается. Теперь, правда, гонимся мы.

– Что? – взгляд ее блуждал, пытался нащупать ускользающую реальность.

Со стены басовитым раскатом громыхнул выстрел. Явно не ружейный. Мелькнула запоздалая мысль, что надо бы быстрее двигать с передовой позиции, раз уж по ним уже начали садить из пушек. Но именно в этот момент ядро вдарило прямо в окоп. Тяжелый кругляк выдернуло из венца укрепления, как невесомую соломинку. И швырнуло прямо в Дениса.

Глухой удар, ударивший в нос запах сырой земли, короткая вспышка боли – и темнота.

В которой, разумеется, не было красочно пульсирующего игрового меню. Возникающего при нажатии на Escape.

Глава 11

– Здорово его шибануло.

– Да уж, приложило – будь здоров. Как только жив-то остался.

Голова гудит, во рту горечь с привкусом меди. Хотя в этом мире таковое состояние почему-то было для него нормой.

«Не в этом мире, а в этом времени», – поправил Денис сам себя, пытаясь разлепить веки. Но когда это удалось, радости не испытал. Во-первых, в затылке стрельнул новый приступ боли. А во-вторых, он обнаружил себя стоящим на коленях. В колодках.

– О, гляди, очухался соколик.

На него сверху вниз глядели два воина в кольчужных рубахах до колен и посверкивающих на солнце, как купола церквей, шишаках.

– Добро хоть, нашли этих супостатов в окопах.

– Когда князь Голица послал нас в эту рытвину во время обстрела, я шибко удивился. Думал, что взъелся за какую-то провинность и на верную смерть отправляет. Ну, что за блажь – искать там послухов? Откуда бы им там взяться? А поди ж ты – и впрямь нашли. Валялись вдвоем, землицей присыпанные. Думал, покойнички. Ан нет.

– Мудр зело боярин.

– Ага. Или ведает что-то такое, чего нашему разумению невдомек. Ну, да то не наша справа. Пойдем лучше поглядим, как немчура Павлина заряжает. Еще раз, говорят, жахнут из него.

– Иди ты! Что ж раньше сию мортирищу не притащили? Не пришлось бы под стены эти три года ходить.

– Я слыхал, там в тюфяк литовский удачно попали. Снаряженный. Он и рванул со всем запасом пороха в веже.

– А сейчас, говорят, «ежовым выстрелом» палить будут.

– Вот я и гутарю – пойдем глянем. Лазутчикам отсель тикать один черт некуда.

Когда два железнолобых чипполино удалились, Денис осмотрелся. В меру возможности. Голова и кисти рук торчали из двух сомкнутых на замок деревянных планок. Стиснутых так плотно, что даже глотать было неудобно. А о том, чтобы вертеть башкой, можно было забыть. Но, несмотря на это, а еще усилившуюся резь под черепом, Денис постарался скосить глаза в сторону. И встретился глазами со своей спутницей. Лицо ее было по-прежнему серым, с запавшими глазами и потрескавшимися губами, но, по крайней мере, умирающей Ярина теперь не выглядела. Да и обошлись с ней гораздо лучше, связав лишь запястья. Вряд ли из джентльменских соображений – просто понимали, что с продырявленной ногой она уже свое отбегала.

– Я, конечно, встал перед тобой на колени, но руки твоей просить, уж прости, не стану, – вымученно улыбнулся Денис.

– Ну, хоть какая-то хорошая новость за весь день.

– Вообще-то я тебя из пожара вытащил. Могла бы проявить хоть какую-то благодарность, – беззлобно процедил Денис, по возможности стараясь не шевелить стиснутым колодками кадыком.

– Могла бы. Но у тебя такая расписная рожа, что без страха не глянешь. Будь ты хоть князем.

– Кстати, да. Я думал, нас встретят более тепло. Как спасителей княжны.

– Только, кроме нас, о том никто не ведает. Елены-то нет…

– Кузьма, скотина, – пробурчал Денис. – Опять киданул нас. И наверняка подался, герой прекраснолицый, к князю Глинскому.

– Если сможет до него добраться. Ты бы нашел ее родителя в таком вавилонском столпотворении?

Да, на этой ярмарке сложно было бы найти и собственные мысли. Они так и норовили прыснуть врассыпную в стремлении ухватить все, происходящее вокруг. Котел московского войска, насколько Денис мог охватить его взглядом со своей стратегически не самой лучшей позиции, бурлил, кипел и исходил жаром всеобщего нетерпения. Одни группы воинов стояли стройными рядами, другие – просто плотными группами. На ветру бились и хлопали стяги, неумолчный гомон, доносившийся со всех сторон, накатывал морским прибоем. Пахло, правда, вовсе не бризом, а порохом, гарью, кислятиной пота и чем-то таким, что больше всего навевало мысли о канализации.