Игра на выживание

Два воина, что обсуждали только что пленников, направлялись в сторону холма, на одном из пологих склонов которого, истоптанном, изрытом и плавно спускавшемся к реке, была оборудована артиллерийская позиция. Вообще-то их было много. Но эта поневоле приковывала к себе внимание. Из вырытого там окопа, со скосом в сторону городских укреплений, за бруствером торчала громадина пушки. Такой здоровенной, что, встань Денис на четвереньки, спокойно пролез бы в ее дуло. Покоилась махина на деревянных распорках, вокруг которых сновала и суетилась обслуга, подбивая клинья и мастеря упоры. Денис не знал, о каком Павлине вели речь и двое пленивших его десятников, и воевода Сологуб, и даже Гловач, но если в башню, по развалинам которой они выбрались из Смоленска, лупануло ядро именно из этой махины, не было ничего удивительного, что крыша сложилась карточным домиком. Все-таки две сотни килограммов…

Правда, в этой связи оставался один вопрос.

Откуда Шеф мог знать, что эта двухцентнеровая железяка (или камень) прилетит именно туда и точно в назначенное время? Или… Откуда пушкарь знал, что стрелять нужно именно в это время именно по этой башне? Походит на сговор. Стало быть, они друг друга знают. Или как-то связаны. Значит, на Шефа так или иначе можно выйти через этого необычайно меткого артиллериста. Правда, до него еще нужно было как-то добраться… В колодках-то не особенно разгонишься.

– Куда же делся твой знаменитый командный тон? – поинтересовался он насмешливым тоном у Ярины. – Ты же из свиты князя Глинского. Почему не поднимешь шум? Или вплоть до нашей казни будешь держать интригу?

– Да, подожду, пока тебе отрубят наконец голову.

– Слушай, я вообще не удивлюсь, если вдруг выяснится, что феминизм придумала ты.

– А я не удивлюсь, если палач обнаружит, что в твоей тыкве нет ничего, кроме семечек. Которыми ты и придумываешь все эти непонятные слова и прочую чушь. Заткнись и жди.

Долго пребывать в заткнутом состоянии не пришлось. Даже со своей непрезентабельной позиции Денис почувствовал заметное оживление, прокатившееся по лагерю.

На изрытый сотнями копыт, сапог и колес орудийного наряда клочок земли препожаловала целая делегация важных бородатых вельмож. Каждый из оных глядел на пушкарей и на все их мудреные приготовления свысока. Максимально строго и минимально дружелюбно. Может, потому, что главный из мастеров огненного боя на их соотечественника совсем не тянул. Ни платьем, ни статью, ни манерой держаться. Благо его заместитель был явно из своих. И из кожи лез, выказывая пред строгим взором начальства похвальное рвение. Он засеменил от непосредственного своего патрона, втиснутого в строгий темный кафтан, к замершей у мортиры обслуге, то и дело оглядываясь и кланяясь высокородному собранию.

– Товсь, товсь! – донеслась команда усердного вояки. Подбежав к орудию, он встал от него чуть поодаль и сбоку, чтобы вырванными из упоров силой отдачи балками, чего доброго, не перебило ноги. Оглянулся, будто надеясь получить наивысшее дозволение, но, так оного и не дождавшись, гаркнул что есть мочи:

– Пали!

Громовой раскат, казалось, достал до самого неба, ударился о его ясный полог, упал обратно на землю, прокатился по берегу Днепра, заставив трепетать и обступившие топкую кромку воды заросли камышей, и даже саму речную гладь.

Павлин заволокло облаком порохового дыма.

Рой мелких ядер вперемешку с прочим каменным боем с нарастающим воем и тяжелым, густым, пронзительным свистом обрушился на крепостные стены, накрыв солидный участок оборонительных строений.

«Видимо, древняя разновидность картечи».

Куда именно угодил заряд, понять на таком расстоянии было нелегко. Но, судя по тому, как густо на смоленской стене взмыли вверх клубы пыли и дыма в веере деревянной щепы от разбитых в труху бойниц, цели своей «ежовый выстрел» достиг. Еще через пару мгновений это впечатление дополнило взвившееся в беспечное небо многоголосье людской сумятицы. Оглашавший округу звон смоленских колоколен, почти стихший к этому часу, вновь загремел оглушительным набатом.

– Как мы остались живы после такого? – с чувством невольного уважения протянул Денис.

– Что с тобой случилось в том подземелье? До сих пор ты искал смерти. А как вышел оттуда, отчего-то принялся от нее бегать. Не разочаровывай меня. Видишь, к нам идут? Похожи на воевод и бояр. Пни кого-нибудь, а то давненько ничего уже не отчебучивал, даже скучно стало.

Отвечать Денис не стал. Высочайшая делегация, быстро перебросившись несколькими фразами явно хвалебного содержания с изящным иноземцем, руководившим обстрелом из Павлина, и в самом деле двинула прямо в их сторону. Впереди вышагивал степенный старикан в начищенных латах, накрытых поверху богато расшитой ферязью.

– Об этих вот послухах сказывали? – Речь воеводы звучала не особенно громко, но услышали ее все. Денис вообще легко представил этот властный голос, буднично перекрикивающий грохот битвы.

Плотного вида боярин с красным мясистым лицом, что стоял за правым плечом строгого военачальника, коротко кивнул.