Игра на выживание

Елена же была сама кротость. Она не стала радостно визжать и бросаться на шею своему родителю. Не обругала очередных пленителей, посулив встречу с палачом. Даже не стала привычно топать ножкой. Лишь скромно присела в каком-то книксене. Чисто умытая, гладко причесанная, богато наряженная, она вообще не напоминала ту писклявую замарашку, которую они вытаскивали из плена.

Причем в прямом смысле.

Когда их на стене схватил Гловач, Денис не обратил на этот факт внимания. Не до того было. К тому же она все время плакала, пряча зареванную, грязную мордашку в ладошках или за лохмами растрепанных волос. Теперь, когда девчонку привели в божеский вид, не заметить слишком чудесного преображения было попросту нельзя. И, судя по вытянутой физиономии Кузьмы, он тоже пребывал от этой метаморфозы в легком недоумении.

Стоявшая сейчас перед ними девчушка вовсе не была княжной Еленой.

Денис упер вопросительный взгляд в Ярину. Но та, словно ожидая такой реакции, вообще не смотрела в их с Кузьмой сторону. Тогда он глянул на ее родителя. И понял, что ему так здорово совладать с эмоциями, как няньке, не получилось.

– Вы кого мне привели? Где моя дочь?

Щеня нахмурил кусты бровей и раздраженно засопел.

– Не понимаю я вас, господ перебежчиков. Что ты человека своего признавать не хочешь – то ладно. В том Господь тебе судья, коль его по твоей милости на дыбу отправят аль к палачу, – последняя новость Дениса вдохновила не особенно. – Но что ж ты за выродок такой, который уже и от дщери своей отречься решил?

– От дочери своей не отрекаюсь. Мою дочь выкрали, и я послал за ней отряд, чтобы ночью проник на Сологубово подворье и отбил.

– А кто сия девица при оружии, знаешь?

– Знаю. Телохранительница и… нянька княжны Елены.

– Чудно. Ну-ка, скажи нам, телохранительница и нянька, что за малолетний ребенок находится сейчас в этой горнице?

Даниил Васильевич хмуро глянул на Ярину. Та, словно только и ждала молчаливой команды, тут же выпалила:

– Я неотлучно находилась при княжне Елене все это время. И в плену, и при побеге.

– И? Ты подтверждаешь, что перед нами – дочь Василия Львовича?

– Подтверждаю.

Теперь Денис уставился на Ярину так, словно только что понял, что она бегемот в балетной пачке. И в этот момент никто бы не назвал разрез его вытаращенных глаз узким.

С какой стати ей было так откровенно врать?

Припугнули? Заставили? Но короткого с ней знакомства вполне хватало для того, чтобы понять: Ярина не из тех людей, кому можно выкрутить руки.

Тогда что тут к бесу творилось?!

Похоже, этим же вопросом задался и Кузьма. Но в его привычки раздумья и анализ полученной информации не входили. Он вдруг подорвался с колен и, мыча и пуча зенки, кинулся на недавнюю коллегу по бегству. Но притащившие его сюда рынды князя Щени тоже не зря жевали свою кашу. Один цепко хватанул одноглазого за шиворот и дернул назад, едва таковым маневром не сотворив с тем казнь через повешение, а другой обрушил на висок взбунтовавшегося татя предплечье, усиленное железным наручем. Да так умело, что Кузьма больше ничего выкинуть не сумел. Разве что ноги – вверх, когда грохнулся макушкой об угол печи.

– Как вам удалось уйти с подворья смоленского наместника? – тусклым голосом человека, которому все уже до чертиков надоело, проговорил Щеня.

– Был сговор, – тут же, как заученный урок, отрапортовала Ярина. – Между воеводой Сологубом и князьями Глинскими. О том, что кто-то из них – Глинских – должен после сдачи города стать наместником. Переговоры, которые Михаил Львович вел от лица великого московского князя о переходе Смоленска под московскую руку, лишь должны были отвлечь внимание. Княжна Елена стала заложницей, которую ее отец и дядя отдали смолянам добровольно – показать, что их намерения серьезны и отступать они не намерены. Никакого похищения не было.

– Что ж пошло не так, раз вы решили бежать от столь гостеприимного к Глинским Сологуба?

– Ничего. Все шло, как уговорено. Как только стало ясно, что город будет взят, нас отпустили. Устроив все так, чтобы наш выход из града был похож на побег.

– На кой черт все эти хитрости?

– Один брат остается воеводой в Смоленске. Второй идет навстречу войску Константина Острожского – и проигрывает ему. Московская рать разгромлена, а отступать ей некуда – Смоленск за ее спиной снова присягает королю Сигизмунду.

– Не было такого! – Василий Глинский сделался бледнее поганки, руки его тряслись, а растерянный взгляд затравленно метался по лицам. – Все не так! Это не моя дочь! Мою – выкрали. Вы не слышите, что ли? Выкрали, чтобы держать в заложницах, а нас заставить пойти на предательство. Но мы не пошли! Я лично снарядил лазутчиков…

Он вдруг тоже дернулся в сторону Ярины, но был остановлен стражниками. Не так, конечно, радикально, как Кузьма, но довольно твердо. Впрочем, вряд ли воительница нуждалась в помощи защитников. Она не шелохнулась и даже не повернула в сторону обманутого работодателя свою надменную маску.

– Что здесь происходит? – не унимался Глинский, пытаясь вырваться из цепких рук караула. – Почему ты здесь при оружии? Что ты задумала?